Карта убийцы

Освобожденный водосток втянул в себя поток подобно пересохшему горлу; уровень воды у ног Блю быстро понизился на пару дюймов. Они извлекли из-под моста оставшийся мусор и сложили его на противоположном берегу – еще один подарок лесу. Блю попыталась отыскать взглядом дохлого кролика, чтобы убедить себя в том, что это не собака, не видение, что кролик был настоящий и мистер Парк с ним разобрался. Деревца поменьше прятались за высокими деревьями, словно средневековые сгорбленные сплетники, спешащие поделиться своими слухами с ветром, петляющим среди ветвей.

«Отруби ему лапы, Блю, и повесь на шею, чтобы они принесли удачу».

Когда они развернулись, собираясь уходить, голоса деревьев стали громче.

Сабина шла рядом с мистером Парком, вежливо беседуя о выполненной работе.

Блю поймала себя на том, что у нее возникла уверенность в том, что деревья следуют за ними, что они уже совсем близко и вот-вот набросятся на нее сзади. Она мысленно отругала себя за подобную глупость.

Дождь ослаб, но не утих полностью, и швы на куртке Блю начали протекать. Работа ее изнурила; ей приходилось делать большие усилия, чтобы передвигать ноги по грязи, и она вынуждена была оставаться полностью сосредоточенной, чтобы сохранять равновесие. В то же время Блю прислушивалась, ожидая услышать собачий лай, однако вместо этого слышала другие звуки – стук дождя по сырой земле, тяжелые шаги, бредущие по воде, шумное дыхание с присвистом, вспарывающее тишину.

Шедшие впереди ничего этого не замечали. Они говорили о йоге и терапевтических танцах, устраиваемых миссис Парк, а у Блю звенело в ушах и ныли все мышцы. Затем она подумала о кабинете психотерапии с его затемненными стеклами в окнах и мягкими креслами, расставленными кру́гом. Мысль о том, что через считаные часы ей, вероятно, придется говорить обо всем этом – о матери, Боди и Арле, – подкосила ее мужество подобно тому, как раскисшая земля засасывала ее ноги.

«Именно ради этого я здесь, – напомнила себе Блю, – для того чтобы наконец взглянуть правде в глаза». Хитроумные игры рассудка не имели никакого значения.

Жирная капля дождя ударила Блю в щеку, и девушка вытерла ее рукой, почувствовав, как испачкала кожу мокрой грязью реки. У нее под ногтями застрял этот запах – затхлая вода, терпкий перегной. Ей неудержимо захотелось сбросить с себя промокшую одежду, принять горячий душ и завалиться в чистую белую кровать.

Еще не поздно – если она захочет, то сможет уехать, вернуться к своей никчемной жизни, дерьмовой работе, своему дому, в прошлом муниципальному, доставшемуся ей в наследство, в котором она живет одна.

Ближе к дому лужи стали глубже, и пришлось обходить их. Добравшись до дорожки, они подошли к «Болоту надежды» с фасада. Дорога по-прежнему оставалась затопленной. Достаточно ли понизился уровень воды, чтобы можно было проехать?

Мистер Парк и Сабина прошли дальше. Блю остановилась, глядя на дорогу. Оглянулась на дом.

Застыла как вкопанная.

– Сабина, – пробормотала она, – у тебя в комнате кто-то есть.

От пяти до девяти лет

Через неделю после приема у Девлина Чародея матери позвонили на черный бакелитовый телефон.

Это был тот мужчина из Блэкпула, собственной персоной.

Схватив спиральный телефонный шнур, Арла принялась его крутить.

Когда Бриджет услышала в трубке мужской голос, ее лицо озарилось, и в течение всего разговора его выражение менялось от радости до смущения, точно так же, как было и тогда, когда Девлин говорил ей, что у Блю, вероятно, все-таки есть дар.

Были заданы два вопроса. Во-первых, не будет ли Бриджет возражать, если Девлин даст Блю наставление по картам Таро? Во-вторых, не поужинает ли она вместе с ним в ближайшую субботу? Бриджет ответила утвердительно на первый вопрос и отрицательно на второй: ни о каком ужине не может быть и речи, поскольку няням нельзя доверять, но вот обед – это было бы замечательно, чудесно, фантастично, если только Блю также сможет прийти.

Чуть больше чем через месяц они всей семьей перебрались к Девлину, а концу года Девлин и Бриджет поженились. Девлин попросил руки Бриджет в присутствии Блю, разыграл целое представление, изобразив, будто хочет жить вместе с девочкой так же сильно, как хочет жить с ее матерью, и Бриджет ответила сдавленным от избытка чувств голосом:

– Я так долго жила одна!..

«У тебя были мы», – подумала Блю.

Теперь ее красавица мать делила ложе с жирным лысеющим мужчиной с круглыми, словно полная луна, очками, а Блю впервые в жизни приходилось спать отдельно от нее – но не одной.

(«Я так долго жила одна!» – ну как такое было возможно?)

Арла редко пугала Блю, а Боди – практически никогда; их постоянное присутствие рядом ослабило ее восприимчивость к их существованию. И все-таки Блю рассчитывала на то, что они останутся в Престоне. Арла могла бы сидеть в пустой ванне. Боди можно было бы оставить в коридоре. Но, увы, они также перебрались в новый дом и теперь ночью делили с Блю ее тесную комнатушку, в то время как мама и новый отчим уютно устроились соседней спальне.