Карта времени

Уэллс глянул на зеленую веревку, к которой были прикреплены портреты и хорошо известные фотографии ее величества — фотографии их времени, если не считать одной маленькой детали: на плече у королевы сидела рыжеватая обезьянка.

— Эта веревка представляет самый мой любимый параллельный мир, — сообщил Маркус. — Некий любитель обезьян-белок при случае рассказал королеве, что каждое живое существо излучает определенную энергию, которая может передаваться и имеет целительный эффект. Особенно это касается обезьян-белок — они очень помогают при болезнях желудка и мигренях. Вообразите же мое изумление, когда я, просматривая газеты, нашел там совершенно ошеломляющее добавление на фотографиях ее величества. И это еще не все. С подачи королевы вошло в моду носить обезьянку на плече, так что прогулка по улицам Лондона обещала очень забавные зрелища. К несчастью, История оказалась куда более скучной, и мне пришлось поработать над этим.

Уэллс исподтишка глянул на Джеймса, который с облегчением вздохнул, радуясь, что ему не довелось жить в мире, где надо было бы таскать на себе обезьяну.

— Синие веревки, наоборот, представляют временные отрезки, которые мне еще предстоит привести в порядок, — продолжал объяснять Маркус. — Вот эта синяя веревка символизирует мир, где мы теперь находимся, джентльмены, мир, почти в точности соответствующий оригиналу, только вот в нем Джек Потрошитель не исчез загадочным образом, убив свою пятую жертву, а был пойман Комитетом бдительности Уайтчепела.

Писатели с интересом поглядывали на веревку, о которой толковал Маркус. Первая вырезка относилась к событию, собственно, и вызвавшему ответвление: аресту Джека Потрошителя. Потом шли другие вырезки, где рассказывалось о казни моряка Брайана Риза, убийцы проституток.

— Но, как вы можете убедиться, есть и еще одна синяя веревка, — сказал пришелец. — Эта, вторая, относится к ответвлению, которое еще не успело произойти, но произойдет в ближайшие дни. Оно касается вас, джентльмены. Поэтому я и пригласил вас сюда.

Маркус сдернул с веревки первую вырезку, но не спешил показывать ее гостям, как игрок в покер, который тянет и не открывает карту, которая изменит ход партии.

— Всего через год неизвестный писатель по имени Мелвин Фрост опубликует три книги, которые в мгновение ока сделают его знаменитым и помогут войти в историю литературы.

Он на миг замолчал и по очереди оглядел своих гостей, задержав взгляд на Стокере.

— Один из романов — «Дракула», и вы только что закончили его, мистер Стокер.

Ирландец стоял словно громом пораженный. Уэллс бросил на него любопытный взгляд. Дракула? — повторил он про себя. Что, интересно, значит это слово? Он этого не знал, как, впрочем, не знал почти ничего и о самом Стокере. Так, три-четыре детали, упомянутые раньше. Разумеется, он и заподозрить не мог, что этот скромный, педантичный и вежливый человек, который днем с трогательной преданностью всего себя отдавал суетным делам своего самодовольного шефа, ночами участвовал в бесконечных оргиях с проститутками всех мастей или в диких пирушках, словно пытаясь найти противоядие от скисшего меда супружеских отношений, которые давно превратились в фарс и поддерживались ради сына Ирвинга Ноэля.

— Сейчас вам еще не дано этого знать, мистер Стокер, и вы даже мечтать о таком не отважились бы, но ваш роман займет третье место среди самых читаемых во всем мире книг на английском языке — да, после Библии и шекспировского «Гамлета». И ваш Дракула беззастенчиво вторгнется в пантеон литературных мифов, превратившись в героя воистину бессмертного.

Стокер выпятил грудь, услыхав, что в будущем его сочинение станет классикой. Это, кстати, предрекала и его матушка. Прочитав рукопись романа, она написала сыну, что он очень высоко вознесется над современными писателями. Ну а разве он этого не стоит? Он работал над романом шесть долгих лет, с тех пор как доктор Арминиус Вамбери, профессор факультета восточных языков Будапештского университета и специалист по оккультизму, дал ему прочесть манускрипт, в котором турки описывали жестокие забавы валахского господаря Влада Цепеша, более известного как Влад Колосажатель, так как он любил сажать на кол пленных и выпивать стакан их крови, глядя на агонию несчастных.

— Еще одна книга Фроста — повесть «Поворот винта», — вновь заговорил Маркус, теперь обращаясь к американцу. — Вам знакомо это название, мистер Джеймс?

Тот смотрел на пришельца, онемев от изумления.

— Разумеется знакомо. Мистер Джеймс только что закончил прелестную повесть о привидениях, и ей тоже суждено стать классикой.