Карта времени

К тому времени Гиллиам уже работал в отцовской фирме и, хотя всегда считал бедолагу Трамеквэна сумасшедшим, а возможно, именно потому, что лучшим способом почтить память несчастного охотника было заразиться его безумием, за спиной отца отправил двоих исследователей в Африку к мифическим тростниковым людям. Сэмюэл Кауфман и Форрест Остин были парочкой отъявленных хвастунов, фанфаронов и пьяниц, большинство их экспедиций окончилось полным фиаско, но только этих двоих старший Мюррей едва ли хватился бы и только эти двое готовы были тотчас отправиться на поиски колдунов, чье пение открывает ворота в иной мир. И наконец, только им двоим, учитывая их полную бесполезность, можно было поручить столь бессмысленную миссию, как путешествие на Черный континент, предпринятое исключительно в память об Оливере Трамеквэне. Остин и Кауфман отбыли из Англии тайно. Ни Гиллиам, ни они сами не подозревали о том, что им суждено стать самыми знаменитыми исследователями своей эпохи. Ступив на африканскую землю, путешественники принялись аккуратно телеграфировать Мюррею о своих передвижениях, а тот со снисходительной улыбкой прятал их телеграммы в дальний ящик стола.

И вот в один прекрасный день от Кауфмана и Остина пришло известие о том, что тростниковое племя найдено. Но ведь этого просто не могло быть! Сначала Мюррей решил, будто наемники захотели подшутить над ним в отместку за то, что он заслал их в джунгли со столь нелепым заданием. Но отчеты шли один за другим и до мельчайших деталей совпадали с рассказом Оливера Трамеквэна. Приходилось признать очевидное: несчастный и те, кто отправился по его стопам, говорили правду: тростниковое племя действительно существовало. С этого дня вести от Остина и Кауфмана сделались для Мюррея главной приманкой, заставлявшей вскакивать по утрам. Он с нетерпением ждал новых отчетов, а когда телеграммы приходили, читал и перечитывал их, запершись в кабинете: ему не хотелось до поры до времени делиться своим открытием ни с кем, даже с отцом.

Согласно отчетам, Остину и Кауфману не составило труда снискать доверие тростниковых людей и поселиться в их деревне на правах гостей. Туземцы оказались чрезвычайно доверчивыми и добродушными. Особого интереса к чужакам они не проявляли. Их терпели, и не более того. Кауфмана и Остина такое положение вполне устраивало. Выполнить главное задание, то есть выяснить, способны ли на самом деле тростниковые люди проникать в иные миры, оказалось непросто, но путешественники не теряли присутствия духа и, набравшись терпения, постановили считать затянувшееся пребывание среди дикарей чем-то вроде оплачиваемого отпуска. Об этом они, конечно, не сообщали, но Мюррей так и видел, как оба целыми днями нежатся на солнышке, потягивая виски, который они контрабандным путем прихватили с собой в обход его строжайшего запрета. Как ни удивительно, таинственная янтарная жидкость, заставляющая белых людей то впадать в забытье, то драться, плясать голышом и кататься по траве, вызвала у туземцев жгучее любопытство и помогла пришельцам сблизиться с ними. Отпив из одной фляги, англичане и туземцы сделались лучшими друзьями, а Гиллиам в одиночестве отпраздновал успех в своем кабинете. Вскоре между обитателями джунглей и пришельцами установилось столь безграничное доверие, что о большем нельзя было и мечтать. Мюррей даже решил отправить экспедиции дополнительную партию виски и специально справлялся, скольких литров хватит, чтобы окончательно покорить сердца туземцев.

И вот однажды утром от Остина и Кауфмана пришла долгожданная весть: в знак дружеского расположения тростниковые люди привели их на деревенскую площадь и показали окно в иной мир. Путешественники описывали нездешний розоватый пейзаж почти такими же словами, что и Трамеквэн, но теперь молодой Гиллиам знал: это не сказки, а чистая правда. Внезапно он почувствовал, что задыхается в этом маленьком кабинете за крепко запертой дверью. На него давили своды вселенной, как он теперь знал, далеко не единственной. Ничего, сказал себе Мюррей. Теперь все будет по-другому. В эту торжественную минуту он в который раз вспомнил об Оливере Трамеквэне. Бедолага был слишком набожным, чтобы свыкнуться с тем, что увидел собственными глазами, и предпочел остальным мирам полный мук мир безумия. К счастью, Кауфману с Остином такое не грозило: душевная организация двух пьянчуг была куда как менее тонкой. Гиллиам прочел телеграмму раз сто, не меньше. Тростниковое племя не только существовало, но и практиковало то, что Мюррей, в отличие от Трамеквэна, предпочитал называть не колдовством, а магией. Перед Кауфманом и Остином открылся новый мир. И они, само собой, бросились его исследовать.