Картахена

Километров двадцать от деревни, прикинул Маркус, пешком туда никак не доберешься, а про то, чтобы краску донести, и разговора нет. Может, взять такси? Проходя мимо почты, он увидел скутер почтальонши и вспомнил, что обещал себе зайти еще разок и посмотреть, так ли она хороша, как говорит Джузеппино. Заодно и про краску можно спросить.

Зачем клошару краска цвета бычьей крови? Почему не малиновый, амарантовый или кармин? Делать нечего, я проиграл именно сангрию, и придется ее отыскать. Толкнув дверь почтовой конторы, он остановился: прохладный ветер коснулся его лица, и какая-то не слишком внятная мысль мелькнула, махнула хвостом и ушла на дно. Под потолком медленно крутился старомодный вентилятор с деревянными лопастями: сквозняк звякнул колокольчиками, подвешенными над конторкой, карта мира, закрывавшая стену, потеряла одну кнопку и теперь шевелила свободным уголком. Маркус подошел к стене, наклонился, нашел кнопку на полу и воткнул ее на место, прямо в Берингов пролив. За конторкой кашлянули, что-то упало и покатилось.

Маркус хотел было постучать пальцем по стеклу, но не смог оторвать глаз от карты и двинуться с места. В верхней части Южной Америки, недалеко от Панамского канала, темнело едва заметное пятнышко, как будто случайно чиркнули карандашом. Он подошел поближе, присмотрелся и понял, что берег принадлежит Колумбии.

Пятнышко было грязно-алым, будто подсохшая царапина, оно приходилось на зазубренный край лагуны, с одной стороны от него был Сан-Онофре, а с другой – Картахена. То, чего нет, тихо прозвенели колокольчики над конторкой. Маркус с трудом перевел дыхание. Отрывки из блога флейтиста встали у него перед глазами, осмысленные и четкие, словно нотные листы, все четыре отрывка, аккуратно процитированные Петрой.

Моим паролем станет то, чего нет!

Вот оно. В блоге говорилось, что слово для пароля флейтист нашел, когда вспомнил открытку с крестинами. Открытку, на которой нет отца. Все есть, и мать, и бабка, и священник, а отца нет. Какой же я непроходимый идиот. Девять букв, красным по белому, девять букв от носа до кормы, пять тысяч шестьсот сорок восемь миль, поплыву туда и найду своего внука. Пеникелла собирается плыть за моря, он думает, что его сын приехал из дальних краев. Он думает, что в колумбийском городе у него невестка и внук, а может, и не один. У него в Картахене семья.

И только сын Диакопи, ливийский флейтист, знает, что нет никакой Картахены. Нет и никогда не было. Деревенские разговоры, толки-перетолки в тратториях. Искажение истины, враки, мистификация, фуфло.

– Я могу воспользоваться вашим компьютером? – тихо спросил Маркус, не узнавая своего голоса. – Мне только одну вещь проверить, две минуты.

– Ради бога, – сказали из-за стекла. – Это бесплатно. За деньги только принтер.

Маркус включил допотопную громадину, терпеливо переждал мерцание и гудение, набрал адрес в поисковой строке, загрузил знакомую страницу и вбил в окошко для пароля название клошаровой лодки.

Cartagena.

Пароль неверный. Прислать вам пароль на почту?

Разочарование затопило его так быстро, что руки свело сразу обе, пальцы заныли и сжались в кулаки, как будто он хотел нанести экрану хороший хук слева. В этот раз он был почти уверен, все так внезапно сошлось, такие озарения не бывают случайными!

Некоторое время он стоял перед картой, покачиваясь с носка на пятку, чувствуя, как ветерок шевелит ему волосы на затылке. Потом вернулся к компьютеру, перестал дышать и медленно вбил в окошко новый пароль.

Cartagena de Indias

Окошко мигнуло, страница на мгновение стала густо-синей, как будто по ней разлились чернила, но тут же вновь посветлела и показала первую запись:

«…Могила конюха Лидио нашлась на траянском кладбище, похожем с моря на заваленный бумажными цветами жилой дом с отвалившейся передней стеной. Не знаю, зачем меня туда понесло, да еще с пучком колокольчиков, может, потому, что у конюха были усы щеткой, а может, потому, что он написал мне письмо».

Пробежав глазами несколько записей, датированных две тысячи восьмым, он прокрутил ленту вниз, с трудом преодолевая желание прочитать все сразу, прямо здесь, и подсчитал страницы: шестьдесят девять.

– Подключите принтер, если можно!

В горле у него пересохло, и просьба прозвучала хрипло. Нет, здесь он читать не станет. Он вернется в свою комнату в мотеле, откроет бутылку вина и в один глоток прочитает дневник незнакомца, который так долго считали его собственным. Маркус порылся в карманах и положил на конторку горсть серебра, почтарка выбрала несколько монет с витрувианским человеком на аверсе и принялась за дело.

Когда наступила тишина, за конторкой завозились, зашелестела бумага, потом снова стало тихо. Вентилятор поскрипывал, сквозняк шевелил колокольчики. Отдавать заказ не торопились. Прошло еще минуты две, Маркус стал терять терпение и постучал ногтем по стеклу. Почтальонша пробормотала что-то вроде извинения и просунула листки в окошко.