Картель правосудия

Чтобы настроиться на непривычный строй мысли предполагаемого яйцеголового, он прошелся по кабинету, бессмысленно пролистал стопку газет с криминальными хрониками… Сенатор любил изредка, спортивного интереса ради, взглянуть на происходящее с точки зрения «лоха». Одна статья привлекла внимание, он просматривал ее раньше, речь шла о фонде «Славянин». Фонд выручил нескольких инвалидов, попавших в лапы к цыганам, которые заставляли их нищенствовать… И вдруг решение словно вспыхнуло само собой. Если войну выиграть проблематично, а отказаться от нее нельзя, можно отыскать желающего воевать вместо тебя. Завтра он сдаст этому «Славянину» всех перехваченных инвалидов с потрохами: с адресами квартир, где их держат, именами хозяев. Пусть тот, кто отхватил у него лакомый кусок, им же и подавится. Оставалась проблема финансовых потерь, но она уже не таит смертельной угрозы.

Продолжая машинально листать газету, Сенатор был вторично посещен музой и выдал на-гора еще одну гениальную идею: он должен построить церковь, храм, так сказать, Божий! Как раз сейчас «его» депутат занимается вопросами строительства, поможет, шибздик, уладить все технические сложности. Нужно найти подходящего батюшку. Можно двигать его наверх в поповской иерархии, рычаги найдутся, до сих пор всегда находились, черт побери, чем «люди в черном» отличаются от остальных?

…А водитель, подобравший Кирилла, оказался отставным офицером. Послушав крайне бессюжетный рассказ о мытарствах своего попутчика, он счел необходимым напоить его для укрепления нервной системы и утром отвез в фонд «Славянин». В соседних комнатах, не подозревая о присутствии друг друга, излагали свои истории Ковалевский и перебинтованный бритоголовый, раненный не столь серьезно, удравший накануне от конвоиров и всю ночь входивший в роль невинной жертвы под придирчивым руководством Сенатора.

ОСЕТРОВ 16 февраля, вечер

– Екатерина Ивановна, я прошу вас как потерпевшую по этому делу сосредоточиться и хорошенько обдумывать ответы на все вопросы, которые сейчас прозвучат, – подчеркнуто официально произнес Осетров, сурово поглядывая на Катю. «Главное, вывести ее из равновесия, пошатнуть, оглоушить и добить».

– Я полагала, что все уже выяснено… – Получив повестку, Катя пришла к следователю с легким сердцем, считая эту беседу последней и чисто формальной.

– Нет, не все, – категорично заявил Осетров. – Возникли некоторые неясности.

– Какие? – Ей действительно стало не по себе.

– Дело в том, что Кротков настаивает на своей непричастности к похищению.

– Но у вас же есть два свидетеля: я и Эльдар…

– Кстати, как он себя чувствует? – перебил Осетров.

– Увы, он пока не в состоянии отвечать на ваши вопросы, – смутилась Катя.

– Понятно…

Она почувствовала в голосе следователя сочувствие и полную обреченность и поторопилась убедить его, что все не так уж безнадежно:

– Но врачи говорят, что буквально через несколько дней он полностью восстановится, и тогда можно будет узнать любые подробности о том, где его держали, кто его охранял.

– Ну, будем надеяться… – тяжело вздохнул Осетров.

На самом деле (и Осетрову это было отлично известно) состояние Эльдара оставалось без изменений. Он по-прежнему никого не узнавал и не помнил ничего из того, что с ним произошло. Специалисты полагали это частичной амнезией, а такие вещи могут или исчезнуть в любой момент, или тянуться годами. Осетров, в свою очередь, очень надеялся, что это продлится по крайней мере до конца следствия.

– Кротков упорно придерживается версии, что с его стороны на вас не было оказано никакого давления и все это только плоды вашей разыгравшейся фантазии… – Следователь посмотрел на девушку с нескрываемой укоризной, так, словно ему приходится разбираться с этой белибердой, вместо того чтобы заниматься действительно серьезными делами.

– А пленка? Неужели этой записи недостаточно, чтобы упрятать его за решетку? – не унималась Катя, не понимая, почему до сих пор все шло так гладко, а теперь вдруг застопорилось.

Свой главный козырь Осетров приберег к финишу.

– Видите ли, при проведении фоноскопической экспертизы по вине сотрудников лаборатории МВД пленка была испорчена, – понуро выдавил он из себя, тщательно стараясь скрыть свое торжество.

– Как испорчена?!