Картезианские размышления

После опубликования «Идей чистой феноменологии» Гуссерль подвергся критике с разных сторон, в том числе и со стороны своих соратников по феноменологическому движению. Изо всех критических замечаний Гуссерлю показались основательными следующие три. Во-первых, его упрекнули в том, что в его учении о трансцендентальном субъекте не разработана чисто субъектная сторона последнего. В «Идеях чистой феноменологии» много говорится об интенциональ-ных объектах, но почти ничего не сказано о самом субъекте, которому они даны. Он выглядит слишком абстрактным, безличным, лишенным каких бы то ни было особенностей; он представляется не более чем точкой, из которой исходят интенциональные акты. Во-вторых, Гуссерлю поставили на вид, что его учение о трансцендентальном субъекте является не чем иным как солипсизмом. В самом деле, после проведения феноменологической редукции получается так, что аподиктическим оказывается исключительно знание о трансцендентальном субъекте; знание же об объективном мире, о том, что находится вне трансцендентального субъекта, является в лучшем случае проблематическим. Можно, конечно, отказаться от феноменологической установки и возвратиться к естественной установке сознания, но тогда все вообще станет снова сомнительным, и аподиктическое знание исчезнет без остатка. Возникает альтернатива: либо я принимаю феноменологическую установку и получаю аподиктическое знание об одном лишь трансцендентальном субъекте, либо я остаюсь на естественной точке зрения, и у меня вообще не будет аподиктического знания ни о чем. В «Идеях чистой феноменологии» не говорится о том, как получить аподиктическое знание об объективном мире и можно ли вообще такое знание получить. Наконец, в-третьих, Гуссерля обвинили в том, что его трансцендентальная феноменология вовсе не имеет философского статуса и представляет собой не более, чем разновидность интроспективной психологии.

Ответ на первое замечание Гуссерль дал в четвертом из числа «Картезианских размышлений». Он согласился с ним, признал свою недоработку и постарался усовершенствовать учение о трансцендентальном субъекте. Ответ на второе замечание он дал в пятом размышлении, а также в «Формальной и трансцендентальной логике». С ним он тоже согласился и постарался дать-таки ответ на вопрос о том, как получить аподиктическое знание о предметах трансцендентных по отношению к трансцендентальному субъекту. Что касается третьего замечания, то его он считал основанным на глобальном непонимании трансцендентально-феноменологического подхода к сознанию и старался разъяснить, в чем состоит разница между феноменологией и психологией почти во всех своих поздних работах, в том числе в «Картезианских размышлениях», в «Формальной и трансцендентальной логике» и в «Кризисе европейских наук».

В четвертом размышлении Гуссерль упоминает об объектном и субъектном полюсах трансцендентального субъекта. Субъектный полюс отнюдь не является абстрактной точкой исхождения интенций, он не является пустым. Он вполне конкретен и наполнен определенным содержанием, которое можно при желании наблюдать и изучать. Конкретность трансцендентального субъекта заключается хотя бы в том, что интенциональные объекты расположены в определенной перспективе по отношению к его субъектному полюсу. Так, конкретность моего трансцендентального ego сказывается, например, в том, что поскольку я обитаю в Санкт-Петербурге, постольку петербургские реалии более близки мне, чем, скажем, лондонские или нью-йоркские. Кроме того, можно заметить, что протекание внутреннего времени трансцендентального субъекта не безразлично для него самого. В течение времени я могу приобретать те или иные чисто личные особенности и характеристики или же лишаться их. Например, я могу совершить путешествие из Петербурга в Москву, и перспектива окружающих меня объектов изменится. Или я могу принять какое-либо важное для своей жизни решение (стать, например, пацифистом), и этот поступок изменит меня, придаст мне новую особенность: я буду ego, остающимся верным принятому решению. Через некоторое время я могу отменить принятое решение, и это снова изменит меня. Таким образом, во внутреннем времени трансцендентального субъекта происходит его чисто субъектный синтез, его постепенное формирование именно как субъекта. Гуссерль называет такой синтез эгологическим генезисом, а время — универсальной формой эгологического генезиса. Генезис бывает не только активным, т. е. связанным с моими решениями и поступками, но и пассивным; независимо от моей воли постоянно происходят различные события, налагающие на мое ego свою печать. Короче говоря, во внутреннем времени трансцендентального субъекта происходит его личная жизнь, жизнь конкретного ego, субстрата конкретных особенностей и характеристик, обладающего собственной биографией. По примеру Лейбница, Гуссерль предлагает называть такое, взятое во всей его конкретности, ego монадой.