Картезианские размышления

Что касается материи интенционального акта, то под ней Гуссерль понимает сам интенциональный объект, как он дан в этом акте. Если, например, я сейчас наблюдаю из окна дерево, растущее во дворе, то материей этого акта будет дерево с той стороны и в той перспективе, как оно видно из моего окна в данный момент времени. В материю интенционального акта включаются, по Гуссерлю, и оценочные моменты; пусть я смотрю на вазу для цветов: материей этого интенционального акта будет данная ваза, стоящая в данном магазине, на данной полке, видимая в данной пространственной перспективе, очень красивая, как раз такая, какую мне хотелось бы приобрести.

Не следует отождествлять материю интенционального акта с интенциональным объектом во всей его полноте. Ведь конкретные объекты в своем подавляющем большинстве многосторонни и многогранны; относящийся к их числу объект не может быть дан целиком при помощи одного-единственного акта. Например, то дерево во дворе, которое я сейчас наблюдаю, имеет противоположную сторону, которая не видна из моего окна; для того, чтобы ее увидеть, я должен выйти из дома и подойти к дереву с другой стороны. Вообще говоря, всестороннее представление о том или ином конкретном объекте (ситуации, положении дел) может быть получено лишь путем многократного обследования и изучения. Каждое новое обращение к интенциональному объекту может открыть в нем какую-нибудь новую черту. С каждым новым обращением к нему он становится все более богатым в отношении всевозможных своих свойств и качеств; происходит то, что Гуссерль позже называл конституированием интенционального объекта. По Гуссерлю, конституирование таких конкретных объектов, которые строятся по типу «вещей», может продолжаться сколь угодно долго; они, по его словам, имеют неограниченный, открытый горизонт конституирования.

Конституирование интенциональных объектов происходит во внутреннем времени субъекта. Последнее необратимо; акты сознания следуют в нем один за другим, и ни к какому из них нельзя вернуться. Но к конституируемым объектам вернуться можно: течение внутреннего времени субъекта не увлекает их за собой. Они пребывают в нем относительно стабильно и неизменно. Возвращение к интенциональному объекту оказывается возможным за счет особого рода способности, присущей сознанию. Это способность узнавания объектов, или их идентификации (если использовать гуссерлевскую терминологию). Как происходит узнавание, или идентификация, знает каждый. Допустим, я смотрю на дерево во дворе, потом отворачиваюсь, а затем снова выглядываю в окно и вижу дерево. При этом я совершенно уверен, что вижу то же самое дерево. Я узнаю его; я идентифицирую его с тем, которое видел до этого. Я включаю радиоприемник и слышу мелодию: она мне знакома; я встречаю на улице человека и узнаю в нем своего знакомого. И так далее. Не всегда идентификация происходит автоматически и безошибочно: я могу обознаться, идентификация преступника часто представляет собой сложную, а иногда и невыполнимую задачу для следственных органов. Для нас важно то обстоятельство, что идентификация лежит в основе конституирования интенциональных объектов, является его необходимым предварительным условием. В «Картезианских размышлениях» Гуссерль именует конституирование отдельных конкретных объектов «синтезом идентификации»; синтез такого рода является основанием других синтезов, таких, как объединение отдельных объектов в группы, установление принадлежности признака предмету или части — целому, различных отношений следования и т. п.