Картинка в волшебном фонаре

Ящик и в самом деле был необычный. Он представлял собой куб с гранью в один метр, обшитый фанерой. Спереди была дверца, а внутри, на расстоянии пятнадцати сантиметров друг от друга, ступенчато располагались пять стекол. На стеклах в определенном порядке были разложены обломки камней, кусочки материи, ракушки и другие предметы. В днище ящика были вмонтированы электрические лампочки. Поворотом выключателя они зажигались — то красные, то зеленые, то желтые, то фиолетовые. Расположенные ступенями стекла при соответствующем освещении придавали предметам объемное изображение, которое отражалось на верхнем, несколько более толстом, чем остальные, стекле.

— Это море во время дождя, — пояснил Нитта, указывая на картинку, появившуюся на стекле.

— Как красиво! — воскликнула Мидори. — А знаете, — сказала она после недолгого молчания, — у нас ведь есть чудные перья мандаринской утки, а также фазаньи.

— Такие перья мне не нужны. Я вполне могу обойтись теми, которые вы выбрасываете…

Это случилось в начале октября. Солнце уже склонилось к закату, тускло освещая крыши приземистых домиков.

Доставив клетку с канарейками госпоже Юки — хозяйке косметического кабинета, Мидори возвращалась к себе. Около ломбарда "Маруман" она остановилась, завидев незнакомого мужчину лет тридцати двух — тридцати трех в пиджаке мышиного цвета. Он неожиданно появился из-за склада и быстро пошел в сторону. Там, за складом, пустырь, и этот человек, по всей видимости, вышел из жилища Нитты, подумала Мидори, провожая его взглядом. Она и прежде время от времени сталкивалась с посетителями Нитты, но их было немного, человека два-три, и всех она уже давно знала в лицо. Этого мужчину она встретила здесь впервые.

Завидев Мидори, он мгновенно опустил голову и, прижимая к себе черный портфель, обогнул склад и чуть не бегом направился в противоположную от Мидори сторону, мгновенно растворившись в надвинувшихся сумерках.

Мидори вернулась в лавку, занесла внутрь клетки с боевыми петухами и бентамками. И вдруг смутная тревога за Нитту охватила ее. Она сама не могла объяснить почему. Может, страх нагонял пронизывающий осенний ветер, или же ей просто захотелось повидаться с Ниттой, взглянуть на новую картинку в волшебном фонаре?

Был час, когда в домах готовились к ужину, и по улице стлался дымок из очагов, на которых варили рис. Мидори подошла к жилищу Нитты и остановилась у входа.

— Добрый вечер, — громко сказала она и постучала в дверь, но ответа не последовало. Внутри царила тишина.

"Странно", — подумала Мидори, но, привыкнув заходить к Нитте даже без предупреждения, толкнула слегка покосившуюся, резко заскрипевшую дверь и спустилась по ступенькам в убежище.

— Сэнсэй [2], — окликнула она, до боли в глазах вглядываясь в сумрак комнаты. — Сэнсэй, — повторила, разглядев, наконец, спину Нитты, навалившегося грудью на волшебный фонарь. — Это я, Мидори!

"Ты что? Ждешь особого приглашения?" — должен бы, как обычно, сказать Нитта, но он молчал. Это молчание и странная поза показались Мидори зловещими.

"Непонятно, что он там делает в темноте, отчего не зажигает света", — удивилась Мидори. В этот самый момент она обратила внимание на бессильно свисавшую с ящика левую руку Нитты и замерла, будто ее пригвоздили к месту. Широко раскрытыми глазами она некоторое время глядела на Нитту, не в силах ступить ни шагу. Она не помнила, как потом взбежала по лестнице, отворила дверь, пересекла пустырь и оказалась на улице.

— Он мертв! Господин Нитта мертв! — громко закричала Мидори.

Первым ее крики услышал приказчик из лавки торговца древесным углем. От неожиданности он уронил на землю корзину с углем, которую привязывал к велосипедному багажнику.

Было семь часов двадцать минут вечера, когда к месту происшествия прибыл сотрудник полицейского отделения в Оцука. Он осмотрел повалившегося на ящик Нитту и удостоверился, что тот мертв.

На стеклах ящика были в беспорядке разбросаны разноцветные перышки. К ним протянулась, словно пытаясь схватить, правая рука Нитты, левая — бессильно повисла над краем ящика.

Лицо Нитты было спокойным, без тени страдания. По свидетельству соседей, он всегда отличался болезненным цветом лица, сейчас же оно порозовело и казалось слегка распухшим.

Чуть в отдалении, на маленьком столике у стены, стояли бутылка с соком и чашка. Предварительный анализ жидкости в чашке, проведенный экспертами, показал наличие цианистой кислоты. Розовая окраска кожи лица также свидетельствовала об отравлении цианистым ядом. В тот день никто из приятелей, похоже, к Нитте не заходил, и он, по-видимому, встретил смерть в одиночестве.

Владельца ломбарда "Маруман" и Мидори вызвали на допрос как свидетелей. После допроса и осмотра места происшествия полиция все более склонялась к версии о самоубийстве, хотя никаких вещественных доказательств, подтверждавших ее, не было найдено. Посмертного письма не обнаружили, да и мотивы самоубийства оставались неясными. Не исключалась версия об убийстве или несчастном случае, но и это ничем не подкреплялось.