Картинки похождений бравого солдата Швейка

Так вот, значит, этот самый майор придет, бывало, к нам и начинает пробовать на кухне суп, а один раз — хотите верьте, хотите нет — он вытащил из котла и навернул мясо для целой роты. Начал со свиной головы и сожрал все подчистую. Потом попробовал суп и закатил скандал, что это не суп, а вода, и что это, мол, за порядок — мясной суп без мяса!.. Сволочной майор приказал его заправить и бухнул в суп мои последние макароны, которые я сэкономил за все это время. Но это еще было не так обидно, как то, что на заправку пришлось ухлопать два кило коровьего масла, которые я сэкономил из офицерской кухни. Он его нашел на полочке над койкой и давай меня чехвостить — что это за масло и кому оно принадлежит!

«Вы, говорит, небось, ждете, когда придут русские и отберут у нас последние два кило масла. Необходимо его сейчас же бросить в котел, раз суп постный. Под конец у него уже был такой нюх, что он сразу находил, где мои запасы… Раз я сэкономил из солдатских харчей говяжью печенку и спрятал ее под койку. А он сразу туда залез и вытащил. Когда же он опять на меня разорался, я ему сказал, что эту печенку нужно закопать, потому что она испортилась. Но майор прихватил с собой одного обозного и они вместе отправились ее варить в котелке наверху под скалами. А русские увидели огонь и саданули из восемнадцатисантиметровки по майору вместе с котелком и обозным…»

В штабной вагон поднялся генерал, раскатывающий по всем железным дорогам на предмет инспектирования. Капитан Сагнер хотел было ему отдать рапорт, но тот только махнул рукой: «В вашем эшелоне нет порядка. Ваш эшелон еще не спит. К девяти часам нижних чинов вывести в отхожее место, а потом спать! Повторите! Или лучше так: трубить тревогу, гнать всех в отхожие места, трубить отбой и спать! И на ходу не прыгать из вагонов! Если солдату сломает ногу неприятель, это достойно всяческой похвалы, но калечиться выскакиванием из вагонов — это достойно строжайшего наказания!» Затем последовал приказ продемонстрировать боевую готовность. Капитан велел трубить тревогу.

Генерал остановился перед строем 11-й роты, где на левом фланге стоял Швейк и спокойно зевал. Рот он при этом, правда, прикрыл рукой, но из-под ладони раздавалось мычание. Генерал повернулся к Швейку: «Закрой хлебало и не мычи! В отхожем месте был?» — «Никак нет, господин генерал-майор! Да и что нам в этом самом отхожем месте делать? Ужин уже на нескольких станциях обещали выдать, а сами ничего не дали. С пустым брюхом в сортир не лезь! Уж ежели дан приказ маршировать в отхожее место строем, то этот приказ надо бы чем-то внутренне подкрепить!»

Утром после побудки генерал лично отправился инспектировать отхожие места. В этот день поручику Дубу был вменен в обязанности надзор за военными сортирами. Солдаты сидели над ровиками, словно ласточки на телеграфных проводах. На левом фланге сидел Швейк. Случайно бросив взгляд в сторону выхода из сортира, он увидел там господина генерал-майора в полной парадной форме. Почувствовав всю серьезность создавшегося положения, Швейк вскочил и оглушительно заорал: «Einstellen! Встать! Смирно! Равнение направо!» И отдал честь. Два отделения солдат со спущенными штанами поднялись над ровиками. Генерал приветливо улыбнулся: «Ruht! Вольно, продолжать!» Но Швейк не отнимал руки от козырька, потому что с одной стороны к нему с грозным видом приближался поручик Дуб, а с другой — генерал-майор.

«Осмелюсь доложить, господин генерал-майор, — обратился поручик Дуб к инспектору, — этот солдат слабоумный, известный идиот, колоссальный дурак!» — «Was sagen Sie?! Что вы сказали?!» — проревел генерал и набросился на поручика Дуба, что-де как раз наоборот, что этот солдат знает, как себя вести при появлении начальника! Господину поручику Дубу следовало бы самому подать команду… И тыча Швейка пальцем в живот, генерал продолжал: «Отметьте где-нибудь у себя: по прибытии на фронт этого солдата без промедления повысить и представить к бронзовой медали за безупречное несение службы! Abtreten!»

Когда после этого Швейк проходил мимо штабного вагона, его окликнул надпоручик Лукаш и велел передать Балоуну, чтобы тот поторопился с кофе. Швейк поспешил исполнить поручение надпоручика и застал весь вагон распивающим кофе. Кофейные и молочные консервы надпоручика Лукаша были уже полупустые. Швейку тоже предложили кофе, но он отказался и сказал Балоуну: «Только что пришел приказ вздернуть в двадцать четыре часа каждого денщика, укравшего у своего офицера молочные и кофейные консервы!» Перетрухнувший Балоун вырвал у телефониста Ходоунского его порцию и помчался с ней в штабной вагон.