«Картинки с выставки» Мусоргского

1869 года опера полностью завершена. Правда, к постановке она была принята лишь спустя пять лет, после рекомендованной автору «доработки», практически вылившейся в создание второй редакции оперы. Репетиции «Бориса Годунова» в Мариинском театре шли успешно, композитор бывал на каждой и возвращался с них радостный и окрыленный. Премьера оперы состоялась 27 января 1874 года. Публика ждала «Бориса Годунова» с большим интересом (за четыре дня до первого представления билетов достать было уже нельзя) и премьеру встретила горячо и восторженно. Успех ее был огромным, об этом писали все рецензенты — и друзья, и враги новой русской музыки. Иначе отнеслась к ней официальная критика: отзывы были разные — от снисходительно-поощрительных до весьма холодных. Однако «Борис Годунов» продолжал жить на сцене, и судьба этой первой (и при жизни композитора — последней) поставленной на сцене оперы радовала и постоянно волновала композитора.

Едва закончив вторую редакцию «Бориса Годунова», Мусоргский задумал новую оперу. После долгих исканий была выбрана историческая основа сюжета — эпоха «смутного времени» в допетровской России. Большую помощь в этом поиске оказал композитору В. В. Стасов — известный искусствовед и историк, художественный и музыкальный критик, горячий поклонник творчества композиторов балакиревского кружка и близкий друг Мусоргского. Помощь и дружба Стасова значили для Мусоргского очень много: композитор часто нуждался в поддержке, которую не мог найти в кругу родных,— своей семьи у него не было, а коллеги часто не понимали его, не разделяли его вкусов и намерений. Мусоргский был искренне предан и благодарен Стасову и за горячее, сердечное отношение, и за конкретные советы. В свойственной композитору стилизованной архаической манере он обращался в письмах к Стасову: «наипревосходнейший, бесподобнейший, в мозгах моих преизрядный ковырятель и к вящему оных усовершенствованию пособитель». Именно Стасову посвятил Мусоргский «Хованщину», начиная работу над оперой. Стасову же посвящены и «Картинки с выставки».

Идея создания этого цикла возникла после посещения Мусоргским выставки произведений его друга — архитектора и художника Виктора Александровича Гартмана. Прожив короткую жизнь (художник умер в возрасте тридцати девяти лет от болезни сердца), Гартман вошел в историю искусства как один из основоположников «русского стиля» в архитектуре: в декор он убедительно вводил мотивы национальных орнаментов, узоры из народных вышивок, из деревянной резьбы. Кстати, именно Гартману принадлежит оформление знаменитой студии в Абрамцеве под Москвой. И Стасову, и Мусоргскому, и всем друзьям-кучкистам было близко стремление художника к национальному своеобразию, к русской самобытности в искусстве. Стасов, горячий и страстный сторонник идей прогресса и народности в искусстве, стал широко пропагандировать имя Гартмана в печати, ввел его в свой дом, познакомил с друзьями. Именно в доме Стасова примерно в конце 1870 года Мусоргский и увиделся впервые с Гартманом.

Гартману было в это время тридцать шесть лет, он был полон творческих сил. Художник только что вернулся из путешествия по Италии, Франции и другим европейским странам, куда ездил для совершенствования мастерства как выпускник и стипендиат Академии художеств. По возвращении в Россию молодой художник, а точнее, как мы сейчас бы сказали, дизайнер, выдвинулся благодаря работе по оформлению Всероссийской мануфактурной выставки 1870 года в Петербурге, перестроив для нее помещение Соляного городка. Позже Мусоргский писал об этой работе Гартмана: «Под его талантливой рукой неуклюжее тюремнообразное здание, где прежде были винные склады, получило художественный, даже грациозный вид как снаружи, так внутри, в русском стиле». За эту работу Гартман был удостоен звания академика.

Мусоргский искренне обрадовался новому знакомству и вскоре близко сошелся с художником. Гартман был человеком живым, легким в общении, увлекающимся. Богатство фантазии и воображения, изобретательность во всяческих выдумках и розыгрышах делали художника незаменимым в дружеской компании. Его творчество Стасов оценивал очень высоко. В пылу критических боев с противниками-академистами критик даже утверждал, что таких талантов, как Гартман, «еще не бывало». По-видимому, более объективно высказывался И. Н. Крамской, который писал: «Мне всегда казалось, что Гартман не архитектор собственно, в тесном смысле, а просто художник, да еще и фантастический... Гартман был человек незаурядный. Он бы так и остался отвергаемый всеми, если бы время не выдвинуло задач грандиозных в архитектуре — всемирные выставки. Когда нужно построить обыкновенные вещи, будничные, Гартман плох, ему нужны постройки сказочные, волшебные замки, ему подавай дворцы, сооружения, для которых нет и не могло быть образцов, тут он создает изумительные вещи».