Картинные девушки. Музы и художники: от Рафаэля до Пикассо

Эдуард Мане «будет живописцем, тем настоящим живописцем, который сумеет ухватить в современной жизни эпическую сторону; он заставит нас увидеть и понять, как мы велики и поэтичны в своих галстуках и лакированных ботинках», – так считает Бодлер. Мане воодушевлён поддержкой нового друга. В поисках своего пути он в очередной раз натыкается в мастерской на подручного, мальчика Александра, и пишет с него несколько набросков. Александр с удовольствием позирует мсье художнику, его живое, переменчивое лицо ничем не напоминает надутые физиономии профессиональных натурщиков. «Мальчик с вишнями» (1858–1859, Музей Гюльбенкяна, Лиссабон) – так называется одна из первых удач Мане, и это портрет Александра.

До следующего Парижского салона – больше полугода, он наверняка успеет написать что-то выдающееся, картину, которая уложит на лопатки и Кутюра, и академиков, и всех, кто не верил в его способности. Попасть в Салон – главная цель Мане: в конце концов, именно это он обещал своему отцу, позволившему Эдуарду опасное одиночное плавание. Но какой сюжет выбрать? К истории Мане равнодушен, религия его не вдохновляет, воображение и вовсе отсутствует. Случайная встреча с весьма живописным персонажем – старьёвщиком Коллардье – подсказывает идею портрета, каких никто прежде не писал (разве что Веласкес, но его «Менипп» – совсем другая история). Мане не чурается заимствований у любимых мастеров, он присваивает композицию, позы, сюжеты, но всякий раз делает это так свежо и самобытно, что язык не поворачивается обвинять его в плагиате.

Зима 1858–1859 года прошла для Мане под знаком «Любителя абсента» – так будет называться работа, которая «взорвёт» Салон. Дни усердного труда, натурщик, смертельно уставший от беспрерывного позирования и… старательное, почти школярское следование заветам

Кутюра. Мане доволен результатом: пусть даже он слегка покривил душой, зато написал то, что должно понравиться уважаемому жюри. По привычке он показывает работу Кутюру, и тот заявляет: «Я вижу здесь только пьяницу. И создал эту гнусность художник!»

После таких слов ни о каком дальнейшем общении и речи быть не может. И без того скверные отношения Мане и Кутюра прерываются навсегда. Расстроенный Эдуард всё-таки представляет картину в Салон. Он ждёт решения в мастерской, лихорадочно обдумывая новые идеи, когда вдруг понимает, что уже несколько часов не видел Александра. Мальчик куда-то запропастился. Эдуард окликает его, ищет повсюду, и в конце концов открывает дверь кладовой. Там в петле бедняга Александр, он повесился, сунув в рот кусок сахара.

Что заставило подростка покончить с собой – неизвестно, но для Мане его смерть становится страшным ударом. Бодлер впоследствии напишет рассказ «Верёвка», на свой лад переживая трагедию друга. А Мане в отчаянии ищет новое место для мастерской, потому что здесь он не останется ни на минуту. Помещение на площади Клиши ему вроде бы подходит, вот только из стены торчит огромный гвоздь. «Здесь кто-то повесился?» – спрашивает он у хозяев, и те, отведя глаза, подтверждают его опасения. Наконец Мане находит мастерскую на улице Виктуар и получает известие от академиков – «Любитель абсента» отвергнут. К участию в Салоне Мане не допущен, следующее испытание лишь через долгих два года, но как их прожить? Художника не утешает, что вместе с ним жюри отказало множеству других живописцев. Зреет общий бунт, но Мане не готов в нём участвовать. Он считает, что всему виной Тома Кутюр – это он настроил против него академиков! Вот и отец того же мнения: сразу говорил, что не следует учиться у этого выскочки!

К счастью, Эдуард ещё молод, горе быстро забывается, неудачи лишь раззадоривают. Он ищет новый сюжет, но в том-то и проблема, что сюжеты его интересуют постольку-поскольку. Главное – сама живопись. Мане начинает то один, то другой портрет и тут же бросает их, увлёкшись третьим. Просит советов то у Рубенса, то у Веласкеса, пишет «Мальчика с собакой» (1861, частная коллекция), где изображает погибшего Александра. Художник чувствует, что вдохновение следует искать на улицах Парижа – в его садах и парках, среди толпы, на площади, за столиком в кафе. Что, если сделать для Салона огромное полотно (размер всегда важен, медали дают «громадинам»!), где будет изображена публика в саду Тюильри? Там дважды в неделю устраивают концерты. Никакого сюжета – просто впечатление от яркого света и свежего воздуха, дамские наряды, чёрные цилиндры (как трудно их, оказывается, рисовать!), беззаботность детских игр, знаменитые стулья, которые берут напрокат, – и неслышимая, но существующая музыка, ради которой и собралась в Тюильри благословенная публика…

Эдуард работает над картиной в упоении, не думая о том, что она должна кому-то понравиться, – впервые в жизни он пишет так, как ему хочется.