Картины Парижа. Том I

В провинции думают, что ночью нельзя перейти Пон-Нёф без риска быть сброшенным в реку. О нападениях Картуша^{84} говорят так, словно этот грабитель до сих пор еще жив. В действительности же этот мост — одно из самых безопасных мест в городе.

Брат Людовика XIII, Гастон Орлеанский^{85}, забавлялся тем, что воровал на этом мосту у прохожих плащи, и память об этом до сих пор еще жива в народе.

В нижней части Пон-Нёфа можно видеть вербовщиков, наборщиков рекрутов, которых называют продавцами человеческого мяса. Они набирают людей для полковников, а те перепродают их королю. В прежнее время существовали особые печи, так называемые кутузки^{86}, в которых вербовщики держали юношей, взятых силой или заманенных хитростью. В этих кутузках они мучили и избивали их. В конце концов эти чудовищные безобразия были пресечены, но употреблять в дело хитрость и обман при вербовке рекрутов разрешается попрежнему.

Для достижения цели вербовщики пользуются довольно странными средствами: у них имеются девицы, работающие в казармах и помогающие им соблазнять молодых людей, мало-мальски склонных к распущенности; имеются особые кабаки, в которых они спаивают любителей выпить; а накануне масленицы и дня святого Мартина по улицам носят длинные жерди, увешанные индейками, цыплятами, перепелами и зайчатами, с целью раздразнить аппетит тех, кто не поддался соблазну сладострастья.

Бедные простофили, за всю свою жизнь ни разу не видавшие хорошего обеда, не могут устоять от соблазна и меняют свободу на один счастливый день. Потрясая перед ними мешком монет, им кричат: Кому? Кому? Всеми этими способами удается, в конце концов, пополнить армию героями, которые создадут славу государству и монарху. Цена героям, которых вербуют в нижней части Пон-Нёфа, — тридцать ливров штука. За особо молодцеватых платят немного дороже. Сыновья ремесленников очень огорчают отцов и матерей своим поступлением в армию, и случается, что родители их выкупают, платя по сто экю за того, кто стоил всего только десять; выкупные деньги идут в пользу полковника и офицеров-вербовщиков.

Вербовщики разгуливают с высоко поднятой головой, со шпагой на боку, и громко зазывают проходящих мимо молодых людей. Они хлопают их по плечу, берут под руку и, стараясь сделать свой голос нежным и ласковым, приглашают их к себе. Молодой человек защищается, опускает глаза, краснеет, лицо его выражает смесь смущения и страха, и это невольно останавливает внимание тех, кто видит все это в первый раз.

Все вербовщики имеют в окрестностях города свои конторы, над которыми, вместо вывесок, развеваются флаги с гербом. Туда являются расписаться те, кто идет в солдаты добровольно. Один из вербовщиков написал над дверью своей лавочки строку из стихотворения Вольтера, совершенно не отдавая себе отчета в ее силе и значении:

Первый, кто стал королем, был удачливым солдатом^{87}

.

Я видел эту четко написанную строку в продолжение шести недель; потом она исчезла, и неизвестно, была ли она понята хоть одним из завербованных.

В давно минувшее время на Пон-Нёфе работал толстый лекарь Тома^{88}, глава целой шайки шарлатанов. Для удовлетворения тех, кто его никогда не видел, привожу его вполне сходный с оригиналом портрет:

«Его можно было узнать издали по гигантскому росту и широкому платью. Стоя в стальной колеснице, он высоко держал голову, украшенную ярким султаном и напоминавшую собой голову Генриха IV. Его мужественный голос был слышен на обоих концах моста, на обоих берегах Сены. Окружавший его народ проявлял к нему полнейшее доверие, и самая безумная зубная боль, казалось, замирала у его ног. Толпа его поклонников, подобно водам потока, непрерывно текущим и всегда пребывающим на одном и том же уровне, казалось, не могла достаточно на него наглядеться. То и дело к нему протягивались руки, прося лекарств, а вдали виднелись фигуры убегающих смущенных докторов, завидовавших его успехам. Чтобы закончить хвалу этому великому человеку, нужно прибавить, что он умер, так и не признав ученых врачей».