Картины Парижа. Том II

Мужайтесь, друг мой, — сказал ему духовник. — Бог оказывает вам сегодня большую милость: вы вскоре покинете этот мир, где не знали ничего, кроме страданий… — Кроме страданий? — переспросил умирающий едва слышным голосом. — Вы ошибаетесь. Я был доволен жизнью и никогда не жаловался на судьбу. Я не знал ни злобы, ни зависти, сон мой был спокоен. За день я уставал, зато ночью отдыхал. Инструменты, которые вы видите, давали мне хлеб, который я съедал с наслаждением, и я никогда не завидовал яствам, которые мне приходилось видеть. Я убедился, что богачи более подвержены болезням, чем кто-либо другой. Я был беден, но до последнего времени был всегда здоров. Если я поправлюсь, — чего я не думаю, — я пойду на лесной склад и опять буду благословлять руку божию, которая до сих пор всегда заботилась обо мне. Удивленный утешитель не знал, как ему вести себя с таким больным; он не мог согласовать слова умирающего с его жалким ложем. Но он все же сказал: Сын мой! Хотя эта жизнь и не была вам неприятна, вы должны, однако, решиться с ней расстаться, ибо надо покоряться воле божией… — Конечно, — ответил умирающий твердым голосом (взгляд его был совершенно спокоен), — все должны пройти через это, — каждому свой час. Я умел жить, сумею и умереть; я благодарю бога за то, что он даровал мне жизнь и дает теперь смерть, чтобы я мог притти к нему. Я чувствую, что миг этот приближается. Вот он… Простите, отец мой!..

На мой взгляд это — мудрец! А этого человека, вероятно, презирали богачи, не умеющие пользоваться жизнью и приходящие в малодушное отчаяние, когда настает смертный час.

257. К богачам

Пользуйтесь, пользуйтесь временем, которое у вас осталось, чтобы делать добро; скоро все ускользнет из ваших рук. Будьте милосердны, чтобы не испытать угрызений совести, которые неизбежно ждут вас, если вы ожесточите свои сердца. Слышите крики нуждающихся? Бедняки требуют, чтобы вы возвратили им отнятую у них долю средств к существованию; сами же бы гибнете от излишеств. Подойдите! Приблизьтесь! Какое ужасное зрелище! Если зло будет все возрастать, какая же участь ждет этот город?..

Здесь несчастная мать, будучи не в силах кормить своего младенца собственным молоком, видит, как ее истощенная грудь обманывает голодный ротик обожаемого ребенка. Но мать может только на несколько мгновений отдалить смерть, готовую его поглотить. Там пятидесятилетний человек, состарившийся раньше времени под тяжестью общественных работ, не имеет в будущем иного утешения, как только быть принятым в какое-нибудь убежище, чтобы в нем умереть… О вы, утопающие в роскоши, давящие людей своими лошадьми и смотрящие на несчастных раздавленных взглядом, полным презрения и гордости, — не думайте, что этому злу нельзя помочь! Не старайтесь убедить себя в том, что несчастье является неизбежной долей большинства людей. В начатых добрых делах усматривайте добро, которое еще остается сделать, и не думайте, что нет средств помочь страждущему человечеству.

Почти всякий, подавая милостыню бедным, отдает себе отчет в том, что эта милостыня еще далеко не достаточна и что весь избыток богачей по праву целиком принадлежит неимущим. Но этот тайный голос, являющийся в то же время и голосом справедливости и криком сострадания, люди стараются заглушить. Они стараются забыться и доводят свои потребности до размеров, выходящих за пределы необходимости. Стараются скрыть это от себя, — но все же в глубине души каждый признается себе, что его милосердие узко и несовершенно. Проблеск истины проникает в наше сознание, — до такой степени совесть представляет собой глубокое, устойчивое чувство, вооруженное против нас самих. Его можно ослабить, но заглушить его нельзя.