Картины Парижа. Том II

Мы приглашаем словолитчиков развить мысль, которую мы сейчас поверхностно набросали; мы призываем фабрикантов изготовить возможно тонкую и легкую бумагу, чтобы наши мысли перестали быть легкой добычей неукротимых опустошителей царства литературы и философии. Возьмем ловкостью то, что у нас хотят отнять силой; постараемся, чтобы материя, приведенная нашими стараниями в более утонченное состояние, соответствовала быстроте полета наших мыслей, которые по самой природе своей созданы для того, чтобы презирать тех, кто их преследует по невежественности или из страха.

Мы знаем, что можно было бы обратиться не к оптике, а к химии, чтобы в мгновение ока на белом листе бумаги появился ряд красноречивых, грозных, громящих слов, которые через некоторое время сами собой улетучились бы; но, поразмыслив, мы должны признать, что так как наш секрет может быть легко открыт, в то время как материя не подвергнется разрушению, то нам лучше придерживаться первого проекта. Но что я говорю! Весьма возможно, что прибегать к его исполнению окажется ненужным, принимая во внимание новые знания, приобретенные правительствами. Наши мысли не только не вредят правительству, а, наоборот, будут весьма полезны, если только стоящие у власти сумеют, подобно искусным лоцманам, правильно воспользоваться ветром. А в этом заключается все искусство государственного деятеля.

314. Мастера письма

Речь идет здесь не о Корнеле, Паскале, Ла-Фонтене, Ла-Брюйере, Фенелоне, Вольтере, Жан-Жаке Руссо, Бюффоне, Ренале, Пау, — речь идет о Пайясоне, Дотрепе, Ролане и Ливерло. Они выписывают каждую букву спокойной, твердой рукой, великолепно чинят перья, делают росчерки и устанавливают отличительные признаки круглого письма, косого и скорописи. Они велики в искусстве письма, но не в искусстве писать.

Уметь хорошо выписывать буквы необходимо, так как плохой почерк можно сравнить с неясным бормотаньем; однако достаточно иметь разборчивый почерк. Вельможи, хорошенькие женщины и писатели любят хвастаться плохим почерком, и напрасно. С другой стороны, важное значение, какое учителя чистописания придают красивому почерку, — весьма забавно. Писать разборчиво — вот все, что требуется. Стараться сравняться в этом искусстве с Россиньолем — даром потраченное время. Если у этих мастеров письма прекрасный почерк, то в большинстве случаев они пишут медленно; какой-нибудь клерк нотариальной конторы или дворцовый писарь сделает вам выписку таким легким и изящным почерком, к какому все эти знатоки с их точным, размеренным и холодным вырисовыванием каждой буквы никогда и не приближались.

Недавно союз писарей возведен в академию; но ведь Людовик XIV основал же в свое время вслед за Военной академией — Академию танцев. Одна только Академия причесок пока что не успела еще пустить корни, но и это придет со временем, в век изящных искусств.

Существует целый ряд академий, основанных королевскими указами. Так, в Тулузе имеется Академия фонарщиков^{166}. У древних тоже было множество академий. Элиан^{167} сообщает, что с целью защиты этих академий от насмешек на заседаниях было строжайше запрещено смеяться. Поостережемся же смеяться под сводами Королевской академии письма, где так хорошо выводят всякие О, М и Ф и где к тому же пишут еще и цифры.

Самая важная функция этих присяжных мастеров письма заключается в сверке почерков, подлинность которых оспаривается в судебных процессах; это дело серьезное. Энциклопедия утверждает, что такая сверка представляет собой нечто весьма гадательное; эксперты же говорят, что существуют определенные и достоверные способы изобличения подделывателей. Эксперты пользуются в таких случаях очень сильными лупами; не требуется ли еще что-нибудь для дачи правильного заключения? Вспомните последний процесс маршала Ришельё^{168}, всю путаницу и противоречивость свидетельских показаний.

Таким образом, человеческая жизнь зависит порой от этих экспертов-сверщиков. Заявить, что не существует достаточно верных способов для изобличения подделывателей подписей, значило бы предоставить последним чересчур обширное поле деятельности. Но нужно признать, что возражения, выставленные Энциклопедией, убийственны и что было бы желательно одновременно прибегать и к помощи мастеров письма и к помощи писателей-философов.

315. О старинном обществе «Эвр-форт»

Я ненавижу циников еще больше, чем педантов, но мне хотелось бы увидеть где-нибудь в центре Парижа Диогена с его бочкой (однако при условии, чтобы всякая непристойность была устранена). Я желал бы, чтобы такому человеку было разрешено обращаться к согражданам с громовыми речами и упрекать их за пороки. Париж нуждается в этом еще больше, чем нуждались Афины.