Карточный домик

«Мы поддерживаем Фрэнсиса Уркхарта в его стремлении к лидерству, потому что уважаем независимую позицию и честность. Мы были рады, когда он согласился выставить свою кандидатуру, и все еще убеждены, что наши рекомендации оказались верными. Его отказ высказать необдуманное одобрение слияния «Телеграф» с «Юнайтед» – это как раз то, чего нам следовало ожидать от человека, обладающего всеми необходимыми качествами главы страны. Мы продолжаем рассчитывать, что после того, как Уркхарт тщательно все обдумает, он поддержит планы слияния, но наше отношение к Уркхарту основано вовсе не на коммерческом интересе. Он единственный кандидат, который продемонстрировал важнейшее качество, отсутствующее у многих – наличие принципов».

В коридорах Вестминстера хлопали двери – многие честолюбивые политики были разочарованы: они поняли, что Уркхарт вновь сумел их обойти.

– Проклятье, как этому старому пердуну удалось все провернуть?! – прорычал Уолтон, забыв о дипломатии.

А Лэндлесс и Уркхарт находились в это время в пентхаусе на Мейфэр, выходящем окнами на Гайд-парк. Оба довольно улыбались и поднимали тосты за здоровье друг друга и за удачу, оценивая успех своих кампаний.

– За следующего премьер-министра, – сказал Бенджамин.

– И за объективную поддержку слияния, – ответил Фрэнсис.

Четверг, 18 ноября

Когда к полудню четверга истек срок выдвижения кандидатур, всех ждала единственная неожиданность – в самый последний момент сошел с дистанции Питер Бирстед. Он первым заявил о своем выдвижении, но его участие в гонке подошло к концу.

«Я сделал все, что хотел, – начать подобающие выборы нового лидера, – язвительно заявил он. – Я знаю, что у меня нет шансов на победу и мне не нужен утешительный приз в виде министерского портфеля, так что пусть другие попытают счастья».

Сразу после этого Бирстед договорился с «Дейли экспресс», что они будут давать личные и откровенные характеристики всем кандидатам на время гонки.

Таким образом, кандидатов осталось девять. Еще никогда в выборах не участвовало так много претендентов, но не вызывало сомнений, что шансы есть только у пятерых – Сэмюэля, Уолтона, Эрла, Маккензи и Уркхарта. Теперь, когда список окончательно определился, начались энергичные опросы членов парламента от правительственной партии, чтобы понять, куда дует ветер.

Старт был дан, и Питер Маккензи твердо решил показать остроту своего клинка. Министр здравоохранения, разочарованный в жизни человек, более пяти лет отвечал за медицинские дела и так же страстно, как и Уркхарт, желал изменений в Кабинете министров, чтобы ответить на новые вызовы судьбы. Стоя долгие годы во главе невосприимчивой бюрократической машины, он почти беспомощно наблюдал за тем, как немыслимо дорогой прогресс медицинской науки заметно опережает возможности налогоплательщиков и их желание тратить на него деньги.

Несколько лет назад Питер считался восходящей звездой партии, политиком, сочетавшим сильный интеллект с глубоким интересом ко всему, что он делал. Многие предсказывали, что он доберется до самой вершины. Но Министерство здравоохранения оказалось глухо к его попыткам реформировать и улучшить это самое здравоохранение, а встречи с пикетирующими медсестрами и фельдшерами издергали министра до предела. Отсрочка расширения системы больниц стала для него последней каплей. Он потерял присутствие духа и заговорил с женой о возможном уходе из политики к следующим выборам, если ситуация не изменится.

А потому падение Коллинриджа подействовало на него как вид суши на тонущего человека. Теперь только это и имело для него значение, отнимало все силы и не давало думать ни о чем другом.

Разумеется, он совершал ошибки на первых этапах кампании, как и большинство его соперников, но все же вступил в гонку за пять дней до первого тура выборов, полный энергии и энтузиазма.

Маккензи с самого начала планировал произвести впечатление в День номинации и вырваться вперед. Поэтому он попросил своих сотрудников подыскать подходящий повод для телевизионщиков, понимая, что ему необходимо обновить свой потускневший имидж доброго и внимательного политика.

«Но только не проклятые больницы», – предупредил он. Первые три года на должности министра здравоохранения Питер регулярно посещал больницы и пытался разобраться в уходе за пациентами, но всякий раз сталкивался с пикетами чрезвычайно активных медсестер, жаловавшихся на «низкие зарплаты», или, еще того хуже, с ожесточенными демонстрациями вспомогательного персонала, протестовавшего против «чудовищных сокращений». Даже профсоюзу врачей казалось, что бюджет должен соответствовать уровню шума, а не разумной необходимости.