Карточный домик

Раздраженно ругнувшись, он покинул гостей и, взяв телефонную трубку, укрылся от шума в оконной нише.

— Роджер, — нетерпеливо бросил он в трубку, — ну что у тебя? Тут полна комната народу.

— Френсис, она села нам на хвост. Та чертова сучка. Она все знает, я уверен. Она знает, что это был я, и теперь доберется до тебя. Корова! Я ничего ей не сказал, но она поняла, и Бог знает как, но…

— Роджер! Возьми себя в руки! — рявкнул Урхарт. О'Нейл что-то быстро и нечленораздельно бормотал, речь его напоминала уносившийся прочь неуправляемый экспресс. Он не мог сосредоточиться и контролировать свои слова и действия.

Воспользовавшись секундной паузой, Урхарт попытался перехватить инициативу.

— Скажи медленно и ясно, в чем дело!

Снова возобновилось невнятное бормотание, и Урхарт напрягся, стараясь уловить смысл в мутной смеси из слов, бессвязного лопотания и чихания.

— Она пришла ко мне поговорить, эта корова из лобби прессы. Я не понимаю как, Френсис, но это не я. Поводил ее вокруг пальца и думаю, что она ушла довольная. Но она как-то напала на след. На все, Френсис. Паддингтонский адрес, компьютер… Она даже подозревает, что именно из штаб-квартиры произошла та утечка данных об опросе — я имею в виду то, что подсунул ей тогда под дверь. А этот ублюдок Кендрик, видимо, рассказал ей об истории с больничной рекламной кампанией, которую ты велел мне состряпать. Господи, Френсис! А вдруг она мне не поверила и решила что-нибудь напечатать?

— Придержи на секунду свой язык! — прошипел Урхарт в трубку, стараясь, чтобы никто из гостей не мог подслушать их разговор. — Скажи мне только, кто именно из лобби приходил к тебе?

— Сторин. Матти Сторин. И она сказала…

— А у нее есть какие-нибудь конкретные доказательства? — перебил его Урхарт. — Или она только догадывается?

О'Нейл на мгновение смолк, обдумывая вопрос.

— Кажется, ничего конкретного. Только предположения. За исключением…

— За исключением чего?

— Ей сказали, что это я абонировал адрес в Паддингтоне.

— Черт, каким образом она это узнала? — В голосе Урхарта было столько ярости, что О'Нейла обожгло, как если бы из трубки вдруг хлынул поток раскаленной лавы.

— Ей сказала об этом моя секретарша. Но нет смысла беспокоиться, потому что она думает, что я сделал это по просьбе самого Коллинриджа.

— Твоя секретарша знала?

— Я… я взял ее тогда с собой. Подумал, что она будет не так бросаться в глаза, а потом я ей полностью доверяю. Ну, ты же ее знаешь!

— Роджер, сейчас я бы с удовольствием…

— Послушай, я делаю за тебя всю грязную работу, все рискованные дела. Тебе не о чем волноваться, если это откроется, то именно я буду в этом по уши. Мне нужна помощь, Френсис. Мне страшно! Я сделал для тебя слишком много такого, к чему мне и прикасаться не надо было, но я не задавал вопросов, а просто делал то, что ты мне говорил. Ты должен вытащить меня из всего этого. Я больше не могу и не буду этим заниматься. Ты должен защитить меня, Френсис. Слышишь? Ты обязан мне помочь! — И он безудержно зарыдал.

— Роджер, успокойся! — тихо сказал Урхарт в трубку. — У нее нет абсолютно никаких доказательств и нечего бояться. К тому же мы ОБА в этом деле, понимаешь? И мы оба, вместе, пройдем через него на Даунинг-стрит. Я не брошу тебя в беде. Сейчас сделай для меня две вещи. Прежде всего, я хочу, чтобы ты не переставал думать о том царстве блаженства. Осталось несколько дней, Роджер.

В трубке послышались сбивчивые и невнятные слова благодарности.

— Ну а пока, Роджер, ради Христа, держись подальше от Матти Сторин!

Положив трубку, Урхарт немного переждал, пока справится с нахлынувшими эмоциями. За его спиной гудела толпа влиятельных, обладающих реальной властью людей, которые вознесут его на Даунинг-стрит, 10, — к тем высотам, мечта о которых полыхала в нем все эти годы. Он смотрел прямо перед собой, на вечно неизменный вид на реку, вдохновлявший целые поколения великих национальных лидеров, к которым он вскоре несомненно присоединится. Но он только что положил трубку после разговора с единственным человеком, который мог все это погубить.

Матти буквально выбилась из сил, анализируя результаты голосования и делая выводы о возможных последствиях. Необходимо было встретиться с участниками голосования именно сейчас, пока они еще во власти возбуждения, а не ждать до утра, когда они будут отделываться повторением официальной позиции партии. Даже преклонные, закаленные в боях ветераны партии могут еще пребывать под влиянием момента и склонны к туманным, но многозначительным высказываниям. В политических кругах Вестминстера приподнятая бровь или вовремя моргнувший глаз порой прозвучат для некоторых ушей основательней, чем громогласное объявление о чьей-то политической смерти, а ей жизненно необходимо знать, куда подули ветры.