Картонные звезды

Впервые я познакомился со спортивным радиолюбительством в кружке, который работал, как мне помнится, в старинном здании. Теперь его занимает «Уголок Дурова». Кружок был небольшой, но преподавал в нем истинный знаток своего дела, сумевший очень быстро привить и нам любовь к делу, которому отдал всю жизнь. Бывало, он говорил нам, как бы между делом: «Когда я собирал свой первый… телевизор…» Это необычайно поднимало его престиж в наших глазах. Вы только представьте себе, шел 1965-й год и не во всякой советской семье был даже приличный радиоприемник, не то что телевизор. Лично у меня был небольшой, всего двухламповый радиоприемник «Москвич», через который я и получал скудную информацию из другого, забугорного мира. Именно этот инструктор научил нас не только собирать и обслуживать простейшие радиоприемники, но и вывел в большой эфир, дав первичные понятия о том, как отыскать в бесплотной сущности радиоэфира родственные души.

В те, не столь уж далекие времена это было неким прообразом современного Интернета. Там тоже каждый имел свой пароль — позывной. И каждый мог найти собеседника по интересам, в строжайших рамках радиообмена, разумеется. Но, тем не менее, это был маленький росточек личной свободы, который, протягиваясь из страны в страну, запросто помогал встретиться, пусть и заочно, с точно таким же любителем радио из Германии или, например, Бразилии. И я запомнил с тех пор на всю жизнь это радостное чувство свободного полета с континента на континент. Потому-то, оказавшись волею случая в полку ОСНАЗ, я почувствовал себя словно рыба в воде, причем знакомой чуть ли не с детства. Все что меня здесь окружало и составляло суть основной работы было мне в какой-то мере не только знакомо, но и любимо. И те офицеры, которые служили здесь не по приказу, а по любви, чувствовали, наверное, во мне родственную душу и относились к моей скромной персоне соответственно.

И вот я уже торопливо перебираю плотные стопки бумаги. Ага, вот и вожделенная Юго-Восточная Азия. Что там говорил Ворохов? Кажется, про Токио или про Бангкок? Память отшибло напрочь. Придется просмотреть все за весь день. Время вновь начинает поджимать, как-никак конец смены на носу, и этот факт заставляет действовать максимально быстро. Выношу нужные пачки к свету и, разложив их прямо на полу, принимаюсь за поиски.

TWA 14:56. dep. Roodi-39. Не то. 15:06. TWF dep. Piton-66. Не то! TWA 15:28. dep. Fariey-71. Не то!!! Боинг 323. Не это! DC-10. Опять не то! Ну, где же вы, проклятые Янки?! Пальцы мои лихорадочно перебирают очередную плотно сшитую книжицу. Вот оно! Ура! Попался! 231. TWA 15:28. dep. Yankee-95. KC-135. 0054C.

— Нашел? — подозрительно вопрошает несколько очнувшийся от сонного оцепенения Михаил Андреевич.

— Угу, — киваю я, — нашел.

— И что там? — не отстает он.

— Заправщик, — неопределенно отвечаю я, еще даже не зная, зачем этот Янки мне, собственно, понадобился.

Возвращаюсь на пост в полном недоумении. Что я ищу? Почему прицепился именно к этому самолету? Денис, завидев меня, демонстративно стучит пальцем по своим наручным часам, давая понять, что наша смена уже на исходе. Киваю в ответ, в свою очередь, давая понять, что все прекрасно помню. Торопливо заполняю журнал дежурства. (Интересно бы узнать, куда их девают по заполнению?) Механически срываю накопившиеся на телетайпах телеграммы и складываю их в тощие стопки. Скудновато, но ведь на дворе глубокая ночь. На тысячи километров и морских миль кругом все летчики, все операторы всех аэродромов и авиабаз либо спят, либо дремлют и только очень неотложные дела заставляют людей бодрствовать.

Та-тра-та — тра-та, — оживает совсем уж было уснувший 3-й телетайп. Вытягиваю руку и, не глядя, отрываю свежачок.

— Мама миа! — непроизвольно восклицаю я, пробежав глазами текст. — Легок на помине!

Телеграмма от свежести аж дымится. Еще раз жадно пробегаю по ней глазами.

385

TWA to GUB. 00:46.

n/r R 56336 KC-135 Yankee-96 arr. 09:08 GMT 0105C

ARR — это от английского слова «arrival», что переводится как прибытие, приход. Так это что же получается? Не успел Токио несколько часов назад отправить Yankee-95, как уже рапортует о прибытии Yankee-96! Странно все это. Что там у них за траффик такой? Что за удивительная ночная спешка?

Отупевшая от ночного бдения голова с трудом способна воспринять и переварить лежащую на поверхности информацию, но я все же вновь отмечаю про себя недопустимый разрыв между фактическим прибытием самолета и докладом об этом. «Тридцать восемь минут задержки? — недоумеваю я. — И это ночью-то, когда самолеты прилетают в час по чайной ложке». За дверью явственно слышен грохот сапог подходящей смены. «А из Токио-то он, когда улетел, — озаряет меня вдруг, — с какой задержкой в сообщении? С такой же разницей в докладе, или меньшей?»