Карты миров. Дети Соловорана

«Девочка, конечно, бросилась за ними, но где ей угнаться за гигантом? Она пробежала всю деревню, выскочила на просеку, вдоль которой цвела гречиха. Почти высохшее русло реки смотрелось как огромный черный слизняк. Оно хлюпало и местами вздымалось. Растительность, произраставшая на дне, уже начала издавать неприятный запах».

«Лидия сперва бежала, потом просто шла и, наконец, остановилась. Тело трясло от перенапряжения. Легкие горели. Темен был предрассветный час. Едва слышно, почти только шевелением губ она сказала: «Мама, я его найду. Чего бы это ни стоило. Обещаю». И на нее нахлынули горькие слезы».

«Лиид брела до рассвета, после чего, наконец, прилегла на склоне пригорка и крепко заснула. Удивительными потоками отнесло ее спящий разум на берег моря, который упирался в темную ложбину шеи темной скалы, стоявшей в веренице каменных подруг. Высоко, на одном из выступов, что был ближе всего к синей воде, расположилась ветхая лачуга. Наверняка в сильный шторм долетали до нее брызги, что были солеными на вкус, как детские слезы».

«Проснулась девочка внезапно, как от удара. Палящие лучи солнца расплавили влажный воздух. Сердце готово было вскочить из груди. В голове крутилась лишь одна мысль, – она должна во что бы то ни стало попасть на эту скалу из сна».

«Она шла и не оглядывалась. Не оглянулась и когда последняя пастушья метка весенних пастбищ осталась позади. Ей нечего было терять в этих краях. Она и так потеряла всех, кого любила. Отца, убитого на охоте, мать, которая, спасая скот от наводнения, подхватила лихорадку, и, не приходя в сознание, сгорела за неделю. А теперь Деника. Последнего близкого человека. Конечно, он иногда не слушался, делал все наперекор и вообще бывал несносным. Но он всегда ее защищал, даже если обидчики были намного старше. И помогал по дому. Удивительно, но маленький Деник старался вести себя как мужчина, хотя Лиид это иногда раздражало – особенно когда он лез в опасные приключения, как например, когда они с мальчишками ушли кататься на диких бизонах. И, конечно, им чуть не переломали черепа. А Деник, вместо того, чтобы убежать, вытаскивал друзей из-под копыт. В итоге, со сломанным ребром он просидел дома месяц. С такими мыслями шла девочка вперед. Невеселые то были мысли».

«Море было примерно в пяти днях ходьбы на юг».

Тут Шуе остановилась. Стало слышно, как огонь потрескивал смолой, медленно догорая в очаге. А дети хором завопили: «Ещё, Шуе, ещё!».

«Ну-ка, ишь вы, расшумелись! Я старая, и мне наскучило вам рассказывать уже эту историю, тем более, что я вижу, что вы не верите ни единому моему слову!» «Мы верим – заверещали детишки – пожалуйста, продолжай!»

«Уже поздно, – улыбнулась шаманка, – приходите завтра, приносите еще этого» – она указала подбородком на пустой котелок.

Снаружи стоял легкий морозец. Дети рысцой бросились по тёплым домам.

Глава 2. В ночи

В ту ночь в долину упали первые хлопья снега. Холодный зимний ветерок яростно гонял их повсюду, то и дело вливаясь в какой-нибудь воздушный поток, вихрем уносивший его в побелевшую высь. Вскоре вся земля покрылась густым слоем студеного пепла. В этом году морозы ударили очень рано, сразу захватив в плен ручей, который превратился в серебристый шрам на теле оврага.

Через поле, преодолевая встречный ледяной ветер, грозивший стать бурей, шел человек. Он был высокого роста, в овечьем тулупе, перевязанном крест-накрест серой пенькой. За спиной торчал бурдюк. Его борода и волосы покрылись инеем от влажного дыхания, поднимавшегося паром от щербатого рта. Человек тяжело и прерывисто дышал. Из-под его усов доносились странные хрипы. Казалось, что он суетливо дует себе на воротник или просто ворчит. Но если прислушаться, то можно было понять, что это-песня. Странная песня с далеких берегов. Тем удивительнее она казалась в этой белой мгле. Человек прошел еще несколько шагов и тяжело повалился в снег. Потеряв сознание от усталости и голода, он остался лежать темным пятном на безлюдной равнине.

Через некоторое время он очнулся. Превозмогая боль в теле, человек заставил себя подняться на четвереньки и, увидев рядом с собой яму, комом повалился в неё.

В одну из хижин, ту, что стояла поодаль, влетел сквозняк. Там, на толстой подстилке из соломы спала старая шаманка Шуе. Назойливый, как комар, ветер стал дуть старушке в лицо, пока та, наконец, не проснулась.

«Ну, чего еще?» – спросила она, садясь на тюфяке и потирая сонные глаза. И вдруг её осенило: «Никак духи!». Подскочив с кровати, она полезла в тайный угол, где хранила кости для разговоров с иным миром.

Наконец, кряхтя, уселась супротив огня, развернула кусок мешковины и кинула на него странную смесь предметов, похожих на черенки, косточки и куски глины. Потом долго и внимательно их рассматривала пока, наконец, не вскинула брови и не воскликнула: «Человек на равнине рядом с деревней погибает! Хм…, наверно, непростой это человек, раз за него вступились духи…».