Карты на стол

Действительно, сидела, рисовала, и окно было открыто, и свет горел. Смотрел на нее долго, не таясь – все равно не заметит, очень уж занята. Но отошел от окна почему-то на цыпочках и еще долго стоял потом на другой стороне улицы, спрятавшись за толстым липовым стволом. Не понимал, зачем. И вообще ничего не понимал.

– Надо же, ты нашел Маринин дом, – сказал Фабиан Файх. – Назло мне взял и нашел! А я-то, дурак, почти не надеялся.

На этот раз он не подкрался сзади, не возник из ниоткуда, не слез с дерева, даже из соседнего подъезда не стал выскакивать с криком: «Сюрприз, сюрприз!» Просто пришел со стороны улицы Витауто, поочередно переставляя ноги, как приличный человек. И шорты свои одиозные, кстати, сменил на обычные джинсы. Может ведь, когда хочет.

Добавил:

– Готов спорить на что угодно, вы не были знакомы прежде. Я бы заметил. И домой ты ее не провожал.

– В каком-то смысле провожал. То есть не отправился за ней следом, у меня в пятницу своих дел было невпроворот. Но все равно почему-то видел, как Марина идет домой. Не глазами. И даже не в воображении. Как-то еще. Не знаю, как. Хотя, по идее, мне было все равно.

– А мне было не все равно, – признался Файх. – Буквально извелся от любопытства. Очень хотел за ней проследить. Но не мог себе позволить. Нет принципов более священных, чем дурацкие правила игры, которую сам же и придумал. И вдруг появляешься ты! Поднимаешься и идешь, не раздумывая. И сразу приходишь, куда надо. Как я до сих пор без тебя обходился, вот чего теперь не пойму.

– Ты в окно сперва загляни, – сказал Анджей. – Сразу пройдет желание меня хвалить.

– Конечно загляну. Всегда интересно, кто во что дома одет. Особенно когда человек живет один, и его вообще никто не видит.

Сделав столь легкомысленное признание, Файх перешел улицу, немного поболтался у Марининого окна и вернулся, довольный, как накормленный кот. Интересно, с чего бы.

– Видишь, куда-то не туда я нас привел, – вздохнул Анджей.

– Да ну, – поморщился немец. – Сам прекрасно знаешь, что туда. Не выдумывай. Не вынуждай меня заново все объяснять. Не порти мне праздник.

– Ладно, не буду.

…Обратно пошли вместе. Когда переходили мост, спросил:

– А как же мальчишка?

– В смысле? Что – «как»? О чем ты?

– Эрик теперь тоже исчезнет? И у его бабушки появится другой внук? Как ты говорил, «более уместный»?

– А, вот ты о чем. Ну что ты. Неужели думаешь, будто со всеми людьми должно происходить примерно одно и то же?

Пожал плечами:

– Похоже, именно так я и думаю. И поэтому мне очень скучно среди людей.

– Понимаю. Но, к счастью, ты заблуждаешься.

– Правда, что ли?

– Зуб даю! – рассмеялся Фабиан Файх, продемонстрировав чуть ли не сотню распрекрасных белых зубов, уже готовых к раздаче. А потом серьезно добавил: – Некуда ему исчезать. Да и незачем. С таким талисманом теперь только жить да жить. Я ему даже немного завидую – сам бы хотел вот так, с самого детства, влипнуть в подобную историю. Ужасно интересно, как все теперь у него будет складываться. Но в отдаленное будущее даже ты меня не проведешь. Потому что будущего нет. Некуда вести.

– А прошлое? Хоть оно-то есть?

– Сложный вопрос. Теоретически, прошлого тоже нет. Вообще ничего, кроме текущего момента. А на практике то и дело выясняется, что некоторые фрагменты прошлого отлично сохранились, спрятавшись в складках времени, прилипли к нему, как кошачья шерсть, лежат там такие живые, будто все происходит прямо сейчас. Они, собственно, и есть «прямо сейчас». И это – навсегда. Такой вот удивительный парадокс.

Сказал:

– Ты натурально сводишь меня с ума. Но при этом почему-то совершенно не бесишь. А даже наоборот, каким-то образом успокаиваешь. Как будто я давным-давно привык к твоей болтовне. Как будто так было всегда. Как будто ты мой друг детства, и я даже рад, что ты наконец нашелся.

– Примерно так и есть, – подтвердил немец. – Я и сам рад.

Дальше шли молча. Только перед тем, как свернуть к своему дому, Анджей спросил:

– Слушай, а какого черта ты все время обещаешь меня убить?

– Потому что это правда, – безмятежно ответствовал немец. – Потому что я здесь за этим. Потому что я тебя убью.

И, заговорщически подмигнув, нырнул в ближайшую подворотню. Даже жаль. Не так уж хотелось сейчас оставаться в одиночестве. Вернее, совсем не хотелось.

Но простояв полчаса под душем, то и дело меняя температуру воды с горячей на ледяную и обратно, решил, что и так неплохо. Совершенно пустая, светлая, ясная голова. И совсем не скучно жить с такой головой, даже сейчас, сидя на чужой постылой кухне, сданной ему во временное, чересчур затянувшееся пользование. Потрясающее ощущение.

Подумал: «Очень хорошие последние дни жизни мне выпали. Надо же. Совершенно на это не рассчитывал».