Карты судьбы

Как белый стих получается, – мелькнула мысль. Но хоть я пытался быть циничным, внутри все перевернулось, эта картинка стала перед глазами как живая. Мы тогда застряли там на несколько дней, никто не соглашался возвращаться, пока мы не освободим всех. Все-таки тогда все мы были уж слишком большими идеалистами.

– После такого, как вы понимаете, отнять человеческую жизнь не так просто: я знаю людей, которые после той операции закрылись от мира, кто-то до сих пор общается с психологом. И это сейчас, когда эти воспоминания немного утихли, а тогда нам всем было сложно опять переступить черту, опять взять чью-то жизнь.

– Но ведь переступили? – должен же кто-то испортить красивый момент, почем бы это быть не мне. В этот момент Эмма кинула на меня такой злобный взгляд, что, если бы ее не отозвал в сторону какой-то прилизанный мужчина с огромным носом, то у меня могло бы даже появиться желание извиниться.

– Да, у каждого из нас был долг. Вот для вас же честь – это не пустой звук? – ответить я так и не успел, в разговор вступила молчавшая до этого Анастасия.

– Все равно не понимаю, одно делать не убить человека и совсем другое отдать за кого-то свою жизнь.

– Я не закончил рассказ, – и почему для Натаниэля так важно оказалось рассказать всю правду о том случае? Не хочет жить в обмане? Или какие-то детские комплексы? – Та атака, что Алексей остановил, – в разговоре впервые прозвучало мое имя, и все саркастическое настроение как рукой сняло, – Это было атака, уничтожающая не просто тело, а саму душу. А знаешь, после всех тех, кого мы спасли в Инферно, начинаешь относиться к этому как-то по-другому. Уверен, что это был сложный выбор, но он поступил как благородный человек.

С души как будто свалился огромный камень, висящий там все это время. Оказывается, меня не прекращала грызть мысль: а не глупость ли я совершил. Но один из немногих людей, что мог бы меня понять, признал мой поступок.

– Спасибо, – прошептал я мысленно и пришел к новому соглашению с самим собой. Натаниэля можно и не убивать, а вот карту металла ему придется вернуть. Смотрю я на него и не могу понять, что же лучше, говорить правду или молчать, чтобы сохранить то, что у тебя есть. Сколько попадалось историй, где несказанные вовремя слова приводили к огромным проблемам, когда, вскрыв вовремя рану, можно было все закончить парой упреков. Но в реальности почему-то все не так, тайное так и остается тайным, а именно открытые секреты приводят к большим неприятностям.

– Бред, – а вот кто-то не может принять новые факты. И как я мог мечтать, сейчас можно признаться, хотя бы самому себе, о ней все это время. Время и расстояние заставляют нас идеализировать людей и поступки, и, когда наша картина сталкивается с реальностью – это больно. – Зачем ты оправдываешь его? Он умер просто потому, что был глуп и слаб.

Она почти сорвалась на крик, а внутри мня поднялась волна бешенства. Все эти годы она была якорем, на котором я держался, и сейчас каждое ее слово как будто срывают удерживающие меня скрепы.

– Он был трусом и убийцей, разрушившим мой родной город ради таких же трусов и убийй, пославших его. Он заслужил смерть. Ничтожество!

Я только нашел поддержку своего поступка, и вот опять все запуталось. Глупость это, или, поступив по-другому тогда, я бы перестал быть собой. Как может человек, которому спасли жизнь, так говорить о спасителе, тем более, заплатившем такую цену. Неужели, пересмотреть какие-то свои убеждения и признать неправоту так сложно?

– Дура! – и ладонью ей по щеке. О черт, сорвался, а всёэти инстинкты по усмирению буйствующих девушек, доставшиеся из прошлой жизни. Так, надо собраться и придумать какое-то объяснение своему поступку, – Этот человек герой моей страны, не смей оскорблять его.

Сейчас меня выставят, а я ведь так и не встретился с моим свободным торговцем. Обидно, но как бы чего похуже не произошло, что-то мне не нравится выражение лица Натаниэля.

– Пусть моя невеста и не права, а вы мой гость, но простить оскорбление женщины в своем доме я не могу. Вызываю вас на дуэль, – да, ладно, тут и такое есть? Почему-то после всего произошедшего сознание упорно отказывалось серьезно относиться к происходящему.

– Брат, не смей, – ого, Эмма бросила разговаривающего с ней человека и вступается за меня, судя по всему, такого от себя даже она сама не ожидала.

– Это дело чести сестра, извини, – так, похоже, все серьезно, и спасения с этой стороны мне ждать не стоит.