Карты судьбы

– А был кто-нибудь… кому досталась эта карта»

– Я не гадала ей, хотя и встречала когда-то. Видела.

– И что с ней стало» Гадалка усмехнулась.

– Не пойму я что-то, на кого я сейчас карты раскидываю. Хочешь узнать про ее или про свою судьбу»

– Ну-у… раз уж я тебя гадать все равно не просила… Расскажи лучше о ней, – палец девушки постучал по карте. – Кто она» Как стала оборотнем» Что с ней приключилось»

– Ну что ж… впереди целая ночь… А в горле уже пересохло, – с намеком произнесла гадалка. Дайяр молча поднялся и принес пива. Когда он поставил кружку и перед Санни, та возмутилась – шепотом:

– Я пива не просила!

– Тогда что» – с готовностью спросил он. – Есть еще ячменный напиток. И кипяток с медом. Чего ты хочешь»

Санни слегка растерялась. Она давно уже отвыкла от простой заботы о себе…

– Ничего, – буркнула, отворачиваясь. – Ноги-руки есть, сама схожу, если понадобится.

Дайяр пожал плечами и сел.

– Ну так что там про голубую пантеру»

Гадалка неторопливо сделала глоток из своей кружки. Взяла карту, повертела так и сяк, разглядывая, словно видела впервые.

– Давно это было… Но время – как сейчас, – она повела рукой, показывая на спящих вповалку людей, – неспокойное время. И в это-то самое нелегкое время угораздило ее родиться…

Санни недоверчиво хмыкнула:

– Будто мы сами выбираем, когда нам родиться!

– Некоторые говорят, что и сами… Только судьбу вот этой девочки определили боги. Вернее, богини.

Женщина вглядывалась в карту, точно там была написана история, которую она собиралась рассказать. Санни внезапно обнаружила, что глаза у гадалки вовсе не черные, как казалось в полумраке корчмы, – синие, густо-синие. Да и седина в волосах не желтая, не белая и не серая – отливающая голубым. Гадалка разомкнула сухие губы:

– Еще до своего рождения я была обещана Черным богиням…

ГОЛУБАЯ ПАНТЕРА

Еще до своего рождения я была обещана Черным богиням: вторая жена Владетеля Соколиного приюта долго не могла выносить ребенка и в конце концов поклялась отдать родившегося живым в служение древним силам. Но моя мать умерла в родах, а отец осмелился нарушить клятву, оставив меня при себе. Хотя он был одинаково суров и со мной, и со сводной сестрой Бейги, я знала, что он любит меня. Но иногда озадачивал его взгляд – смесь боли и затаенного страха (боги коварны, злопамятны и не терпят, когда их обманывают). Говорят, я как две капли воды походила на мать: те же странные серые, даже с голубизной, волосы, те же темно-синие глаза, те же резкие черты лица.

Если Бейги проводила время в обществе сверстников, наследников благородных Владетелей, то меня очень редко отпускали за пределы наших земель. Целыми днями я рылась в пыльных забытых манускриптах, обследовала огромный замок да носилась с ордой таких же полудиких детей по нашим владениям, осваивая искусство соколиной охоты. Но мне нравилась такая жизнь, где существовал лишь один запрет – приближаться к древнему святилищу богинь на северной границе наших земель. Я не слышала шепота и пересудов за спиной, не замечала, что люди избегают моего взгляда, разговора со мной. Теперь-то я понимаю – они боялись нависшего надо мной проклятья…