Карусель

— Третий. Ничего не могу понять. Никогда не встречала у ребенка такого поведения.

Она не должна показывать няне свою тревогу, потому что это очень заразительно, а в доме никто не должен обращать внимания на поведение Тины. Таковы инструкции доктора Вандеруотера. Отказ Тины разговаривать был просто способом привлечь внимание, и покончить с этим можно было, как раз не обращая на это внимания. Но ничего не вышло.

— Я просто не знаю, что делать, миссис Грей.

— Вы прекрасно знаете, что делать, — спокойно ответила Салли. — Ничего.

— Что случилось? — спросил Дэн, который опаздывал на работу.

— Все то же самое. Она не разговаривает.

Две вертикальные морщинки на переносице Дэна проступили сильнее.

— Не знаю, — пробормотал он и наклонился погладить Сюзанну по головке.

Няня, видя, что толкового совета здесь не получить, спустилась вниз кормить Тину завтраком. Оставшись одни, Салли и Дэн смотрели какое-то время на Сюзанну, потом Дэн заговорил:

— Мы видим того же ребенка. Она так похожа на Тину в этом возрасте…

— Да. — И с губ ее сорвался болезненный возглас: — О, Дэн, что же нам делать?

— Не вижу ничего другого, кроме как следовать инструкциям врача.

— Ее молчание бессмысленно. Могу только предположить, что она хочет наказать нас.

— Наказать? За что? Что, скажи на милость, мы сделали?

— Не знаю. Она кажется такой дерзкой. То, как она смотрит на меня, когда я что-то говорю, и просто не отвечает…

— Ах, Салли! Дерзкой? Но ей же всего пять лет!

— Это возможно. Дети дерзят и в двухлетнем возрасте. А иногда мне кажется, что это не дерзость, похоже, что она просто боится.

— Чего боится? Ей нечего бояться. Все это может быть связано только с Сюзанной. Мы же так и решили, помнишь?

— С Тиной все хуже и хуже, Дэн. Нужно смотреть правде в глаза. И если причина в новом ребенке, то сейчас у нее уже должно было наступить улучшение.

— Совсем не обязательно.

— Тогда скажи свое мнение.

— Нет уж, выкладывай свою теорию.

Салли положила Сюзанну на столик, чтобы сменить памперс. Какое-то время она молчала. Потом несколько неуверенно произнесла:

— Иногда мне кажется, что нам нужно вернуться к доктору Лайл.

— Нет и еще раз нет. В этом нет никакого смысла.

— Почему? Советы доктора Вандеруотера ни к чему не ведут.

— Всем известно, что проблемы с поведением — это не перелом ноги. Нельзя сказать: «Через полтора месяца… или через сколько-то там… вы сможете снять гипс». Дай этому человеку шанс.

— У меня такое ощущение, что он и сам тревожится. Или, лучше сказать, сбит с толку.

— Ощущения немногого стоят. И кроме того, я сомневаюсь, что доктор Вандеруотер сбит с толку. Он лучший специалист в наших краях. Доктор Лайл и в подметки ему не годится. Не тот уровень.

Салли почувствовала себя беспомощной. День только начался, а она уже измотана. Когда она снова уложила малышку в колыбель и обернулась к Дэну, он увидел, что на глазах у Салли блестят слезы.

— Салли! — Обняв жену, он принялся ее уговаривать: — Мне больно видеть, когда ты такая. На тебя это не похоже. Послушай, милая, у нас нет выбора. Нужно только терпение. И слава Богу, что у нас ребенок не с синдромом Дауна и не умирает от рака.

Салли содрогнулась.

— Знаю. Но есть и другие вещи. Не такие страшные, как это, но другие.

— Надеюсь, ты не о той чепухе, которую вбила тебе в голову доктор Лайл?

— Не знаю. Меня одолевают безумные мысли.

— Да, что безумные — это верно. Я думал, ты от них избавилась.

— Я тоже так думала.

— Мы ничего не станем менять, Салли. Нельзя перебрасывать ребенка от одного врача к другому каждый раз, когда тебе в голову взбредет очередная идея.

Отпустив ее, он добавил:

— Не хочется оставлять тебя в таком унынии, но мне пора на работу.

— Сегодня утром я встречаюсь с доктором Вандеруотером.

— Отлично. Надеюсь, он развеет твои страхи.

Отводя взгляд от лица доктора Вандеруотера, Салли каждый раз натыкалась на фотографию четырех бойких мальчишек с кудрявыми волосами. Один из них, помладше, держал в пухлых ручонках мячик и широко улыбался, показывая ровные младенческие зубки. Совсем недавно Тина выглядела точно так же.

— При всем моем уважении к вам, доктор, — сказала Салли, — должна признаться, что я не до конца исключила другую возможность. — Она замолчала. Ей трудно было продолжать, и эта нерешительность злила ее еще больше. Ее, Салли Грей, которая всегда сама прокладывала себе дорогу в жизни, которая никого и ничего в этом мире не боялась! А теперь что с ней стало!

Дрожащим голосом она продолжила:

— Мне снятся такие ужасные сны, доктор. Тина стоит где-то высоко, на подоконнике или на обрыве, и я хочу схватить ее или позвать, но боюсь, что испугаю ее и она упадет, но я все равно не могу ни шевельнуться, ни крикнуть… — Она умолкла. — Простите. Мои сны вряд ли относятся к делу. Просто мне так страшно…

— Из-за первого диагноза?

Отведя взгляд, она снова уставилась на жизнерадостных мальчишек и очень тихо произнесла:

— Мой муж считает, что это абсолютно нелепо, а он очень умный, так что, может быть, это нелепо.