Карусель

И вместе с тем, Николай был жизнелюбом, очень заботился о своем здоровье, часто выезжал на рыбалку, вот построил под Калинином близь Волги небольшую дачку. До того как стать артистом, Николай несколько лет проработал в театре плотником, так что почти все он делал сам. Приезжая ко мне в Петухи, друг всегда захватывал с собой какую-то особую ножовку, несколько фигурных стамесок, рубанок. Он умел из березовых капов, да и просто из сухого полена мастерски вырезать любую фигуру. У меня на стенах развешано несколько театральных масок, бородатых чертей, даже есть одна русалка. Я всегда завидовал его таланту к деревянным поделкам. Попробовал как-то выдолбить из березового капа вазу, так провозился месяца два, а когда сравнил ее с подаренной мне Николаем вазой, то моя показалась «золушкой» рядом с его красно-желтой отполированной красавицей.

Друг каждое утро к одиннадцати уходил в театр на репетицию, а я понемногу стучал на портативной пишущей машинке, которую привез с собой. Вечером мы оба шли в театр. Пьесы действительно шли слабые, я понимал, что умному, тонкому Николаю было противно произносить глупые слова, монологи, выслушивать точно такие же реплики. Зрители зевали в креслах, некоторые вставали и, пригнувшись, уходили в буфет...

Ветер все набирал силу, стал покалывать снежными иголками щеки, лоб, звон и шорох усилились. Происходило какое-то невидимое глазу передвижение мельчайших частиц снега.

— Поворачиваем? — спросил Николай.

И снова его широкая спина маячит впереди. Воротник куртки и капюшон прихватила изморозь. Когда тянет ледяной ветер, то и маленький мороз ощутимо кусается. Я на ходу тер рукавицами уши, мои лыжи визжали, а в ушах звенела вечерняя морозная мелодия, прямо перед глазами реяли крошечные голубоватые огоньки. На душе у меня было торжественно и спокойно. Сегодня понедельник, в театре выходной, и мы с Николаем весь вечер проведем вместе. Сидя на самодельном табурете с кожаным сиденьем, он будет постукивать деревянным молотком по стамеске с глубоким желобком, обрабатывая буковую деревяшку. Иногда он и сам еще толком не знает, что у него получится. Как он утверждает, дерево само подскажет. У него все стены украшены различными фигурками, вырезанными и выдолбленными вот такими осенне-зимними вечерами. Мне нравится смотреть, как он неторопливо орудует молотком и стамеской и ведет медлительный рассказ о своей театральной жизни. Особенно много разных историй с ним случается на гастролях. Как-то утром перед спектаклем для школьников отправился на речушку порыбачить, дело было в Вышнем Волочке. Городок весь изрезан каналами, как Венеция, только гондол нет. Закинул удочку, тихо кругом, шуршит камыш, порхают синие стрекозы, задумался о чем-то, а когда глянул на поплавок — его не видно. Потянул — не идет. Чувствуется, что-то тяжелое на крючок село. Делать нечего, стащил с себя штаны, полез в воду. Хорошо, что у берега не очень глубоко. Засунул обе руки под воду в камышах, нащупывая рыбину, очевидно, забившуюся в тину... Схватил сгоряча не сообразив, что это такое, вытащил, а на него, топорща усы и моргая, уставилась огромная водяная крыса... Отшвырнул ее от себя вместе с удочкой и пулей — на берег. Только у гостиницы опомнился... Вернулся, спиннингом подтянул к берегу складное бамбуковое удилище, слава Богу, крысы на крючке уже не было...

Я тоже в те годы много рыбачил, однажды меня угорь напугал, но крысы мне на крючок никогда не попадались...

Николай дома достал из почтового ящика газету и зеленый листок. Недоуменно повертев его в руках, протянул мне. В телеграмме на Калининский облдрамтеатр для передачи Андрею Волконскому сообщалось: «Срочно приезжайте Ленинград получения квартиры». Подпись секретаря.

— Поздравляю, — улыбнулся Николай. Улыбка сразу сделала его моложе на десять лет. — Приглашай, брат, на новоселье!

3

В Ленинград я выехал на следующий день. Не скажу, что меня не мучили сомнения: не очень-то верилось в такой подарок! Но я ведь стоял на очереди, могла она в конце концов и подойти. Каждый год город выделял Союзу писателей несколько квартир. Я как-то не подумал: откуда им было известно, что я в Калинине?!

Лишь в поезде, лежа на верхней полке купе, я вспомнил, что сообщил об этом Мишке Китайцу, мол, есть у меня в Калинине друг артист, собираюсь его навестить...

Вместо квартиры я получил строгий выговор по партийной линии. Все было уже подготовлено. Приехав, я позвонил оргсекретарю Семенову, он, чуть замешкавшись, сообщил, что ждет меня в три часа дня. Он действительно ждал меня в назначенное время, только не один, а с другими членами партбюро. Удивительно, что все так быстро собрались! Тут были Осип Осинский, Тарсан Тарасов, Олежка Боровой. Вел партбюро Юрий Ростков. Толстая багровая шея распирала ворот серого крупной вязки свитера! Обычно на партбюро он приходит в костюме и галстуке, а тут, видно, и переодеться не успел...