Карусель сансары

– Потому что так не бывает, парень. Двое, нити, втрое скрученная… Сладкая вата для детей-идиотов. Каждый сам за себя, сам по себе, сам для себя. Ясно?

«Скорлупа» уже остановилась, покачиваясь на еле заметной волне. Харин наклонился и достал откуда-то из-под ног здоровенный, метра под три длиной, багор. Перехватил его в воздухе, став похожим на мгновение на восточного монаха в упражнении с палкой, и с силой ткнул в воду.

–…ядь, буль! – донеслось от места удара. Над водой теперь торчали только две головы: самого Мякиша и усатого Олежека. На лице последнего не было ни испуга, ни злости. Удивительно равнодушное выражение лица, когда над тобой покачивается борт судна, на котором стоит человек с багром.

Антон вдруг вспомнил, как пытался выбраться из моря в свою первую поездку туда с родителями. Был шторм: для взрослого человека немного неприятный, но неопасный, люди купались, хотя и заметно в меньшем количестве, чем в хорошую погоду.

Родители играли в карты с какими-то случайными людьми, постелив полотенца на бугристую гальку, и пили кислое местное вино. А он взял надувной круг и пошёл в воду. И зашёл в неё, и наплавался, не испытывая никаких забот – наоборот, качка придавала купанию особое удовольствие.

А выйти на берег не смог. Штормовой прибой, словно играя, давал ему возможность добежать почти до кромки, разделяющей мокрые и сухие камни, но потом догонял, бил в спину, ронял лицом вниз, вырывая из рук уже наполовину сдувшийся круг, и волок обратно. Иногда Мякиш переставал понимать, где верх, где низ, в какой стороне море, а в какой – земля. Рот был набит мелким песком, водорослями и изрядными порциями солёной как проклятие воды.

Может быть, он тогда и умер? Именно тогда.

А мама осталась жить дальше.

И весь мир – совершенно иной, хоть и без него самого уже долгие годы.

– Куда это ты собрался? – добродушно удивился Харин. – Не выйдет!

Это он не ему, это – Олежеку. Багор, подобно молнии Зевса стремительный и беспощадный, ударил в воду рядом с усатым лицом. Но только рядом. Длинный отпрянул и попытался прижаться к борту, где бы его не зацепило. Лицо по-прежнему не выражало ничего, словно Олежек смотрел давно наскучивший фильм.

– Вот так, вот так, – удовлетворённо хекнул Харин. – По мощам и елей.

На воде оставался только он сам, Мякиш. И берег почему-то оказался далеко-далеко, не рассмотреть уже кучку народа на набережной, не услышать крики.

Все части паззла встали на своим места. Теперь он знал и помнил всё, что с ним случилось и в реальности, и в этой странной проекции.

– Харин! А зачем ты предлагаешь людям истину там, в храме? Ты же сам её не знаешь.

Капитан «Скорлупы» возмущённо фыркнул. Впрочем, и возмущение, и всё, что он делал, было наигранным, фальшивым. На самом деле у него были мёртвые глаза, которым глубоко всё равно, куда смотреть, и смотреть ли вообще. А изо рта стекала тонкой струйкой солёная горькая вода, перемешанная с песком и мелкими камешками.

– Истина, парень, в том, что смерти – нет. Уж это я точно знаю.

Конец багра, показавшийся напоследок Мякишу похожим на острое копьё богов, угодил прямо в лоб. В глазах вспыхнули и тут же погасли искры, уволакивая за собой в темноту всё, что было, чего не было, и что могло быть.

Колокол звучал над волнами, мерный, равнодушный колокол, отпугивая птиц, которых здесь поэтому и не было. Звон был схож со звуками рвущихся металлических нитей, так и не добежавших до веретена, заставляя жителей замирать на мгновение, прислушиваться и возвращаться к своим ежедневным никчёмным делам.

Которых тоже нет.

Дыхание Бога

1

– Знаешь, Антон, ответ один: кому не нравится – пойдёт селёдкой на морозе торговать! – шеф откинулся в кресле и посмотрел на Мякиша. – А хуже работы я придумать не могу.

Начальника звали Анатолий Анатольевич. Если фамилия у него и была, то упоминалась настолько редко, что не имела особого значения. Странно, но прозвища не приживались: такое вот самодостаточное имя-отчество. Был шеф высок ростом, немного обрюзгший, с жёлтыми рысьими глазами, в которых постоянно плавала неопределённая угроза. Не кому-то конкретно, нет: всему миру вокруг. Мол, делай, как я сказал, а не то…

– Да я что, я – без проблем, – замялся Мякиш. – Не отказываюсь ведь. Объявления разместим, попробуем раздобыть базу данных коллекционеров, съездим, поговорим…

– Богатых коллекционеров! – важно подняв палец, уточнил Анатолий Анатольевич. – Вещь уникальная, денег стоит много. И свойства у неё неизученные. Ума не дам, какие, но они же есть.

Было в его жесте и интонациях нечто от римского патриция, волей судьбы заставленного заниматься плебейской чепухой. Важность и презрение.

– Богатых, да… Но мне бы фотографии хотя бы, если уж сам артефакт никуда из офиса вывозить нельзя.