Карусель теней

А привязать я его к себе привяжу, если что. Есть у меня в загашнике один ритуальчик, после которого он мне сроду вред не причинит, если только я сам того не захочу. Генриетта мне про него рассказала незадолго до расставания, так сказать, с барского плеча подарочек скинула.

Насупленный таксист, сидящий на скамейке, вскочил с нее сразу же, как увидел меня, выходящего из машины.

– Есть результат? – подавив зевок, спросил у него я – Или хоть какие-то соображения относительно того, что ты делаешь не так?

– Есть – пробурчал он, помялся секунд пять и добавил – Хозяин.

– Вот! – я выставил указательный палец левой руки перед собой – Молодец. Начинаешь кое-что соображать. Хотя… Аааа, я понял. Жанна вернулась и объяснила тебе, тугодуму, что к чему. Верно?

– Верно – признал мужчина – Только ты ее не ругай. И потом – как я дотумкать должен был, что тебя так называть надо?

– Ты мне еще посоветуй, как жить – фыркнул я – И повозмущайся. Что до твоего вопроса – все же очень просто, надо было лишь немного поразмыслить. Ты мертв, мужик. Окончательно и бесповоротно. Твое бренное тело сожгли или закопали, ты выписан из квартиры и снят с учета в Пенсионном фонде. Тебя нет ни для кого на том свете.

– На этом – поправил меня таксист.

– На том – рявкнул я – Потому что для тебя свет теперь этот, тот, который раньше тем был. Потому ты не в состоянии быть мне ни другом, ни деловым партнером, ни соратником. Все, что ты можешь – попроситься ко мне на службу. Не на работу, заметь, а на службу. Чуешь, в чем тут разница? Это не пришел-ушел по Трудовому кодексу, это пожизненное «подхватился и побежал», беспрекословно и сразу же. Когда говорю «прыгай», и ты в этом случае можешь задать мне только два вопроса – «как далеко» или «как высоко». Другие не принимаются. Ну, и как же ты в этом случае должен меня называть?

– Ну да – призрак потупил взор – Понял. Буду.

– Мне все равно – пожал плечами я – Это нужно тебе, усвой это раз и навсегда. Москва – мегаполис, новых слуг, тех, которые не станут выдавливать из себя слова, как ты сейчас, я себе набрать могу в любой миг. Другое дело, что они мне не нужны. Мне, знаешь ли, достаточно общества одной Жанны. Просто меня немного впечатлило проявленное упорство в достижении цели, и я решил дать тебе шанс. Потому посиди и подумай – воспользоваться им или спустить в унитаз. Фигурально, разумеется.

Как было сказано ранее – души сразу надо ставить на место. По-другому никак. У живых есть страхи, и их много. Они боятся за свою жизнь, за свое здоровье, за родных и близких, боли. А еще в большинстве своем чтут закон, осознавая риски, связанные с его нарушением.

Мертвые поначалу существуют так, словно они еще живые, но довольно быстро осознают, что все их былые фобии стали ничем. У них ничего не осталось, все, что еще недавно было весомым и важным, превратилось в дымку. И эти соображения открывают для некоторых дорогу вседозволенности. Бояться-то нечего, самое худшее уже произошло. Какие-то ограничиваются мелкими проказами, вроде подглядывания за живыми в душе и разнообразными пугалками в стиле фильмов ужасов, а вот в иных начинает чернота копиться, как в том же Павлике. И раньше или позже количество черноты переходит в качество.

Потому всегда надо указывать призраку на то, кто есть он, и кто есть я. Просто из соображений личной безопасности. Со стороны подобная беседа может показаться некрасивой, я в ней выгляжу как самодур или человек, реализующий собственные комплексы. Но все совсем не так. Просто чтобы это понять, надо побывать в тех переделках, что и я.

– Тебя как зовут? – спросил я у таксиста, уже открыв подъездную дверь.

– Анатолий – отозвался он – Насонов.

– Хорошо. Я запомню твое имя.

Жанна была дома. Она лежала в своем кресле, свернувшись клубочком, словно кошка.

– Чего хандрим? – спросил у нее я, включая свет.

– Подруг проведала – невесело ответила девушка – Представляешь, Галка теперь как я.

– В смысле – призрак?

– В смысле – умерла. Вернее – погибла. С любовником в аварию попала, машина всмятку, они тоже. Так маму ее жалко, ты даже не представляешь. Она у нее старенькая совсем. А призрак она или нет – не знаю. Наверное нет. Иначе бы она у своего дома бродила, правильно?

– Вот уж не знаю. Но, наверное – да.

– А Олеська родила – чуть оживилась Жанна – Двойню! Мальчик и девочка. Я с ними поиграла немного. Такие забавные!

Есть такая штука. Дети до того, как скажут первое слово могут видеть то, что остальные не замечают, в том числе и призраков. А еще они запретная добыча для любого обитателя Ночи, кроме разве что самых пропащих, вроде окончательно свихнувшихся от жажды крови вурдалаков или, к примеру, окончательно потерявших связь с реальностью колдунов. Но, как правило, от подобных безумцев свои же довольно шустро избавляются, еще до того, как случится непоправимое. Проблемы никому не нужны.