Карусели над городом

Второй раз рисковал Алексей Палыч, покупая спортивные туфли для Феликса. Слегка обнахалившись, Алексей Палыч зашел в кулеминский магазин культтоваров. Там он купил кеды тридцать седьмого размера и ушел в уверенности, что и на этот раз он не "засыпался". Дальше события покажут, что уверенность эта была напрасной.

Ничего не подозревающий, в самом хорошем настроении, Алексей Палыч утром вывел Феликса из подвала. До начала экзаменов оставалось еще больше часа, и возле школы никого не было.

Той же улицей, что когда-то шли они с Борисом, Алексей Палыч и Феликс двинулись к лесу. Там должен был ждать Боря.

– Теперь мы будем с тобой видеться не каждый день, – сказал Алексей Палыч.

– Ты уезжаешь? – спросил Феликс.

– Нет, у нас начинаются экзамены. Я не смогу приходить к тебе часто.

– Что такое экзамены?

– Феликс, – сказал Алексей Палыч, – сегодня у тебя начинается совсем другая жизнь. Там будет много ребят, таких, как ты. Но ты не все у них спрашивай, если что-то не понимаешь. Все спрашивать можно только у Бори.

– А Боря там будет?

– Боря все время будет с тобой. Но там будут и взрослые. Ты должен делать все, что они говорят. Ну, и конечно, ты должен есть, как и все остальные.

Феликс поморщился.

– Это обязательно?

– Обязательно. Тогда ты будешь такой же, как они.

– Я буду бегать, играть, ходить, смотреть и бездельничать?

– Каждый день.

– А там будет Сенька-зараза?

– Возможно, – сказал Алексей Палыч, прикидывая, кто бы мог быть этот Сенька. Пожалуй, Семен Дегтярев из седьмого. По вредности характера прозвище было ему в самый раз.

На опушке леса их ждал Борис. В руках он держал чемоданчик, в котором хватило места и для вещей Феликса.

– Я постараюсь вас навестить в ближайшее воскресенье, – пообещал Алексей Палыч.

– В ближайшее не пустят, – сказал Борис. – Родительский день через две недели. Мне отец говорил.

– Меня пустят, – засмеялся Алексей Палыч. – За последние дни у меня обнаружилось столько связей... Боря, теперь все зависит от тебя. По-настоящему я освобождаюсь только в конце июня. Вот тогда...

– А что тогда? – спросил Борис.

Но Алексей Палыч и сам не знал, что будет "тогда". А если бы даже и знал? Конечно, можно кое-что изменить в мелочах. В главном выбора не было: мальчик должен жить среди людей или отправиться обратно.

Глядя вслед удаляющимся ребятам, Алексей Палыч очень хотел, чтобы все окончилось хорошо. Но что такое "окончилось" и что такое "хорошо", он тоже не знал. К стыду своему, Алексей Палыч не испытывал никакого чувства ответственности перед жителями нашей планеты. Еще меньше его волновали заботы ученых, посвятивших себя "контактам". Алексей Палыч видел перед собой живого мальчишку – наивного и беззащитного. Хотелось, чтобы этот мальчишка нашел свое неземное счастье. Но в чем заключалось это счастье – угадать было невозможно.

Борис и Феликс шли по тихой лесной дороге. Скоро на этой дороге, буксуя, завоют "Жигули" и "Москвичи" горожан. Потея и чертыхаясь, горожане будут вытаскивать свои машины из колдобин, стараясь проехать в лес как можно дальше. Они хорошо знали, что дальше грибов больше. Об этом знали десятки тысяч людей и очень удивлялись, когда им приходилось возвращаться с пустыми корзинами. Кулеминцы тоже кое-что знали. Они собирали грибы на окраинах и возле дорог. Завидев тихого старичка с полной корзинкой, горожане выскакивали из машин. "Где?" настойчиво допытывались они. "А там", – охотно отвечал старичок. При этом он указывал на юг, если стоял спиной к северу, и наоборот, если стоял наоборот.

Но пока еще первый гриб не был найден, и весть об этом не облетала город по телефонным проводам с обычной для таких случаев скоростью [24]. В лесу было пусто.

В кулеминский спортивный лагерь собирались ребята со всего района. Сейчас они уже уехали на автобусах и электричках. Но Борис и Феликс шли пешком. От Кулеминска до лагеря было всего три километра.

Феликс еще раньше выслушал подробные наставления Алексея Палыча. Теперь он внимательно слушал Бориса.

– Это тебе не в подвале сидеть, – говорил Борис. – Там распорядок дня. В одно время все встают, в одно время все ложатся. Не вздумай по ночам куда-нибудь бегать. Все встают – и ты вставай. Когда будут занятия, делай, как все. Когда не будет занятий, держись поближе ко мне. Если тебя кто-нибудь тронет, скажи. Если сам будешь драться, не бей по морде – синяки остаются.

– По морде? – спросил Феликс.

– По лицу, – нахмурился Борис. – Хватит меня русскому языку учить.

– Я тебя не учу. Палыч сказал, чтобы я тебя слушался. А зачем бить по лицу? Ты Палыча бьешь по лицу?

– Не говори глупостей: Палыч – учитель, его бить нельзя.

– А тебя Палыч бьет по лицу?

– Я же говорю: Палыч – учитель, он никого бить не может.

– Тогда я хочу быть учителем, – сказал Феликс.

Борис собирался рассердиться – ему начинали надоедать глупости. Но тут же подумал, что терпение надо беречь. Ведь все только начиналось.

– Ты не можешь быть учителем, – пояснил Борис. – Для этого надо много учиться. А ты даже читать не умеешь.

– Я умею читать, – возразил Феликс.