Карусели над городом

– Играл, – сказал Феликс. – А ты?

– Кого ты мне привела, несчастная? – спросил Вен-Вен, не глядя на Лилю.

Лиля всполошилась. Она подбежала к Феликсу и дернула его за руку.

– Мальчик, ты разве забыл, что взрослых зовут на "вы"?

– Я не знал, что он взрослый, – сказал Феликс, – я буду говорить "вы".

Вен-Вену было двадцать три года, выглядел он моложе, что было слегка обидно.

– Вон, – сказал Вен-Вен, не повышая голоса.

Феликсу это слово было уже знакомо. Молча направился он к двери. Покорность его понравилась режиссеру.

– Стой, – приказал Вен-Вен. – Подойди сюда. Феликс опять подошел к эстраде.

– Кого ты играл?

Феликс не знал, что на свете существует театр. Для него играть можно было не "кого", а "во что". Не знал он и о существовании падежей. Но из практики Феликс уже понял, что в разговоре одно слово подчиняется другому.

– Я играл футбола, – сказал Феликс, стараясь говорить так же неправильно, как и Вен-Вен.

– Юмор? – спросил Вен-Вен, покачиваясь с носков на пятки и обратно. – Юмор – это хорошо. Если, конечно, он глубоко скрыт... Поднимайся сюда, бери вон тот стул, садись и слушай. Лиля, ты тоже перебирайся поближе.

Феликс послушно выполнил указание режиссера. Вен-Вен достал из заднего кармана джинсов свернутую в трубочку тетрадь, уселся и сказал Феликсу:

– Слушай внимательно. Реплики потом. Я прочту небольшой отрывок, а ты попробуй представить себя на месте героев. О чем они думают? Чего они хотят? Больше пока от тебя ничего не требуется. Лиля, ты тоже постарайся реагировать.

– Я слушаю, Вен-Вен, – отозвалась Лиля и покорно замерла рядом с Феликсом.

Лиле исполнилось восемнадцать лет. Самым крупным артистом, которого она видела по телевизору, был Вен-Вен. Она была влюблена.

– Итак, – сказал Вен-Вен, – в отрывке этом действуют только три персонажа. Как их зовут и все остальное будет ясно из текста.

И Вен-Вен, положив ногу на ногу, начал читать:

Небольшой современный двор большого современного дома в четырнадцать этажей. Действие происходит по вертикали. Откуда-то доносится музыка. Возможно, играют "Болеро" Равеля. Возможно, нет. Но скорее всего – "Болеро". Да, кажется, "Болеро". Теперь уже явственно слышится "Болеро". Оно самое.

_Коля Звездочкин_ (высовываясь из окна тринадцатого этажа). Эй, кто там есть?

_Оля Мамочкина_ (из окна второго этажа). Птицы, птицы, не пролетайте мимо.

_Поля Чечеткина_ (в лифте, поет). Та-ра-ри-ра-ра, та-ра-ри-ра-ра...

_Коля Звездочкин_. Неужели там нет никого?

_Оля Мамочкина_. Звездочка, звездочка, не прячься за горизонт.

Поля уже на первом этаже. Молча выходит из лифта. В руках у нее коньки.

_Коля Звездочкин_. Значит, нет никого. Значит, мне опять показалось. (Прыгает вниз с подоконника.)

Вен-Вен остановился и пытливо оглядел слушателей.

– Ну? – спросил он.

Феликс молчал. Лиля слегка покраснела. Ей очень хотелось сказать приятное автору, но она не знала, что именно нужно хвалить.

– Настроение в сцене есть?

– Есть! – обрадовалась Лиля подсказке. – Настроения просто много. Очень!

– Тут все дело в настроении, – сказал Вен-Вен. – Ведь почему Оля обращается к птицам?

– Она хочет их покормить, – догадалась Лиля.

– Это дело десятое, – нахмурился Вен-Вен. – Можно кормить, а можно и нет. Может вообще не быть никаких птиц. У Оли трагедия в семье. У нее ушел папа. А потом от нее ушла мама. Осталась одна бабушка, да и та глухая. Оля дико одинока, ей не с кем поговорить. Это же совершенно ясно из текста. Она дошла до отчаяния, она готова разговаривать с кем угодно, хоть с птицами, хоть со звездой. Вот в чем смысл ее обращения к птицам.

– А куда ушли папа и мама? – спросила Лиля.

– Это дело десятое, – сказал Вен-Вен уже с легким раздражением. Ну, пускай в кино. Какая разница? Важно, что они, все эти ребята, дико одиноки. Их разделяют этажи современных построек. Они ищут друг друга и не могут найти. Это мир без друзей. Коля хочет поделиться с кем-нибудь своей радостью – он сегодня получил три пятерки. Но и он зверски одинок. Его никто не слышит: каждый уединился в своей квартире. Вот в чем смысл. Даже веселая Поля... Она только хочет казаться веселой. На самом деле ей жутко тоскливо. Она поет, чтобы скрыть свою тоску. Но при этом все трое – мужественные ребята. Они переваривают свою боль в себе. Они глубоко чувствуют, но скупы на слова. Разве это не понятно? Впрочем, если есть замечания, я с удовольствием выслушаю.

– Замечаний у меня нет, – сказала Лиля.

– Нет, ты уж давай, – настаивал Вен-Вен, – не может быть, чтобы все было так уж гладко. Я, понимаешь ли, пока не Шекспир.

– Один маленький вопрос... – решилась Лиля.

– Ради бога, хоть десять.

– Окна у всех открыты... Значит, это весна или лето?

– Конец весны. Уже тепло, но еще учатся. Не забывай о том, что Коля получил три пятерки.

– Почему же тогда коньки?