Карусели над городом

– Могу хоть на двадцать. А зачем?

– А затем, что я...

Тут Август Янович сделал большую паузу, потому что пока еще сам не знал, кто он такой. Сначала он хотел сказать, что он Карабас-Барабас. Это единственное, что помнилось из детства, да и то не своего. Затем он хотел признаться, что он знаменитый сыщик, но и от этого пришлось отказаться, потому что слишком похоже было на правду.

Взгляд Августа Яновича уперся в Серегин автомат, и он понял, кто он такой.

– Я – шпион, – просто сказал Август Янович. – Иностранный разведчик.

Парикмахер мог назвать себя Иванушкой-дурачком или уссурийским тигром – все сошло бы ему с рук. Ну, повернулся бы Серега и удалился спокойно. Но Август Янович умудрился совершить единственную из возможных ошибок.

Серега, конечно, не поверил. Но при слове "шпион" мышцы его напряглись, а глаза выстрелили в парикмахера дуплетом. Секунду он колебался. Секунду он оценивал: что можно выжать из этого старого чудака?

Дело решили темные очки и шапочка с иностранной надписью.

– Сыграем в шпиона? – предложил Серега.

– А потом ты уведешь брата? – спросил Август Янович.

– Уведу.

– Сколько играем? – осведомился Август Янович.

– Два часа, – быстро сказал Серега.

– Двадцать минут.

– Тогда час.

– Но за час они могут уйти, – сказал Август Янович. – Давай так: играем пятнадцать минут, потом ты его уводишь. А после играем еще сорок пять минут.

– Тогда с гранатами, – сказал Серега.

– Хорошо, – согласился Август Янович, не знавший, на что согласился. – Что я должен делать?

– Я пойду в лес. Когда свистну, вы тоже идите.

– И все? Так просто?

– Все, – сказал Серега и скрылся за кустами. Спустя минуту из глубины леса послышался свист.

– Иду, иду, – отозвался Август Янович. – Берегись, озорник!

В детстве Августа Яновича в шпионы не играли. Играли в "салочки", в "красных и белых", в "казаки-разбойники", в "лапту", в "чижика".

Современные игры Август Янович представлял себе плохо. Но поскольку этот шустрый ребенок куда-то скрылся, то Август Янович подумал, что предстоит нечто вроде игры в прятки.

Август Янович продвигался по лесу и, желая доставить мальчику как можно больше удовольствия, проговорил "страшным" голосом:

– Где же этот проказник? Вот я его сейчас найду!

На пути попался старый заросший окоп, и парикмахер не без труда сполз в него и с трудом выполз. Слева еще раз свистнули, совсем близко. Свист доносился как будто бы сверху, но Август Янович не обратил на это внимания.

На пути стояло толстое дерево с раздвоенным стволом, спрятаться за ним было очень удобно. Да и свист доносился оттуда.

– Где же этот негодник? До чего же он ловко спрятался! – сказал Август Янович и в ту же секунду рухнул куда-то вниз.

Через Кулеминск когда-то прошла война; в его окрестностях было достаточно старых окопов, ям и даже разрушенных дотов. Но Август Янович слабостью зрения не страдал и вполне спокойно мог миновать эту яму, если бы она не была прикрыта ветвями.

Надо сказать, что ловушка не была запланирована. Это вообще была не ловушка, а убежище, которое Серега оборудовал для себя еще вчера. Сегодня он просто ловко навел парикмахера на яму. Но Августу Яновичу было от этого не легче.

Он сидел в яме. Наверху, в дыре, которую он пробил при падении, просвечивало недоступное голубое небо. Шапочка, зацепившаяся за сучок, приветливо помахивала козырьком. Очков на лице тоже не было.

Август Янович зашарил рукой по земле. Ладонь его нащупала какой-то холодный предмет. Предмет вдруг задергался, выскользнул из-под ладони и молча запрыгал вокруг Августа Яновича, норовя ужалить его в лицо.

На этот раз Август Янович проявил резвость, которая была свойственна ему лет сорок назад. Когда он вскочил на ноги, края ямы оказались всего по грудь. Он вымахнул из ямы, как молодой кенгуру, вынося на плечах ворох ветвей.

На поверхности все выглядело не таким страшным. В яме сидела вовсе не змея, а обыкновенная жаба, одна из тех, какими в детстве Августа Яновича мальчишки пользовались для сведения бородавок. Очки лежали рядом с ямой, а шапочка болталась на ветке, торчащей из-за шиворота Августа Яновича.

Приведя себя в порядок, Август Янович осторожно продолжил путь к раздвоенному дереву. Настроение его слегка изменилось, и теперь он приговаривал уже так:

– Вот я сейчас возьму прут... Вот я покажу этому безобразнику...

Август Янович подобрал прут, подошел к раздвоенному дереву и, хитро прищурясь, просунул прут в развилку.

В то же мгновение дерево обрушилось на него. Во всяком случае, так ему показалось. Что-то неимоверно тяжелое свалилось на Августа Яновича сверху. Ударило одновременно по шее, спине и как будто даже по всем внутренностям. Он распластался на земле в виде буквы "X", раскинув руки и ноги, В затылок ему уперлось что-то твердое, а суровый голос сказал:

– Не шевелиться!