Карусели над городом (С иллюстрациями)

Для одного из них путь этот стал уже привычным: Серега проделывал его в третий раз. Болтаясь вокруг лагеря, он несколько раз засекал брата издали, раз десять уже его «подстрелил» и давно отметил, что брат ходит с каким-то незнакомым парнишкой. Отметил также Серега, что, когда нет занятий, брат уводит парнишку в тихое место возле опушки и они там о чем-то подолгу беседуют.

Но наивысшим достижением и наивысшей разведчицкой гордостью было то, что брат ни разу не заметил его на территории лагеря. Серега появлялся и там. Он прокрадывался под окнами спальни, прятался возле столовой, устраивал засады под скамейками стадиона. Серега знал, что дают на обед и на завтрак.

Иногда ему удавалось подбираться к брату метров на двадцать. Но его ни разу не обнаружили, и в этом Серега находил понятное одному ему наслаждение. На него не обращали внимания, потому что по лагерю болталось много других малолетних: дети воспитателей, поваров, уборщиц и прочего персонала.

Вторым путешественником был, конечно, Август Янович. Он не наметил определенного плана, просто хотелось взглянуть на мальчика.

Совершенно справедливо рассудив, что таинственный мальчик должен находиться в компании Бориса Куликова (иначе зачем столько линий протянулось к нему по схеме?), Август Янович решил понаблюдать издали, под прикрытием леса.

Ему почти сразу же повезло. Территория лагеря из леса просматривалась хорошо, и среди остальных ребят он увидел Бориса и какого-то парнишку, бредущих через стадион к лесу. Они шли по прямой. Август Янович начал пробираться опушкой, не теряя из виду преступную парочку.

Парикмахер никогда не увлекался прогулками по лесу. Прожив всю свою жизнь в Кулеминске, он не смог бы отличить осины от липы, а кукушки от дятла. При жизни жены ему приходилось прогуливаться с ней по лесным дорожкам, но всегда в лесу было то слишком прохладно, то душно. Тянуло домой — к любимым книгам и порошкам от простуды.

Минут пятнадцать Август Янович потратил на преодоление ручейка, встретившегося на пути. Ручеек был шириной с полметра, и перепрыгнуть его старик не решился. Пройдясь по берегу в ту и другую сторону, он не нашел узкого места. Пришлось разуться и закатать брюки. Но ручеек оказался глубоким. Сидя на берегу, парикмахер окунул ногу в воду, но дна достать не удалось. При этом берег под ним нехорошо прогибался и вздрагивал. Пришлось обуться и опустить штанины. Оставался один путь — по тонкой березе, перекинутой поперек. Август Янович встал на колени и лег животом на березу. Береза тоже вела себя мерзко — она прогибалась, цеплялась складками коры за одежду. Внизу бушевал полуметровый поток, свалившись в который можно было утонуть или получить насморк.

К счастью для Августа Яновича, когда он лег животом на дерево, руки его достали противоположный берег. Таким образом, безопасность передней половины тела была уже гарантирована. Мысленно простившись с задней половиной, парикмахер судорожно подтянулся, и обе половины вновь соединились на другом берегу.

Поднявшись, Август Янович отряхнул одежду, гордо взглянул на побежденный ручей и обнаружил, что портфель остался на той стороне.

Август Янович снова встал на колени и так далее…

Спустя пятнадцать минут Август Янович уже затаился на опушке, напротив того места, где сидели Борис и незнакомый парнишка. Они разговаривали, но отсюда ничего не было слышно.

Август Янович достал из портфеля покрывало, расстелил его на земле под кустом, уложил подушечку, натянул на голову шапочку «Tallinn» и улегся на живот.

Прошло пятнадцать минут. Ребята по-прежнему разговаривали. Парнишка не выделялся ничем особенным, но глаз парикмахера отметил и джинсовый костюм, и новенькие кеды. Это было уже посущественнее силуэта с голубыми иголочками.

Собственно, можно было уже уходить: все подтвердилось. Но Август Янович еще на что-то надеялся. При этом он не подозревал, что беда уже нависла над ним.

Беда приближалась с другой стороны короткими перебежками. Она перемещалась не бесшумно — хрустели сучки, шуршали под ногами прошлогодние листья, — но опасности с той стороны Август Янович не ждал. Да он и вообще не ждал никакой опасности.

С другой стороны то по-пластунски, то на четвереньках приближался Серега. Еще издали Серега заметил странного старика, который притаился в кустах. Старик не просто лежал и грелся на солнце, как дачник, а почему-то выбрал тенистое, укрытое место. В позе его было нечто настороженное. Он наблюдал за Борисом и его приятелем. И кепочка у него была самая подходящая — такая шпионская кепочка с козырьком, и темные очки — типично вражеские очки.

Серега сжался и замер. В своей зеленой курточке и зеленых брюках он казался издали не то обомшелым камнем, не то ворохом листьев. Он не двигался, но он был живой, и в этом скоро убедился ничего не подозревающий парикмахер.

Серега лежал спокойно. Но спокойствие было чисто внешним. Внутренне Серега был сжат, как пружина. Он застыл, словно кошка перед прыжком, и, как у кошки, напряжение его можно было заметить по легкому шевелению пальцев и нервному вздрагиванию хвоста.[25]