Карусели над городом

Да, это поработали девочки. И вряд ли можно винить их за это. Походив возле опушки до обеда, они направились в столовую. Ни Феликс, ни Борис к обеду не явились. Девочки подождали еще полчаса.

А потом они решили, что если с ребятами что-то случится, то в этом будут виноваты только они.

Девочки покаялись тренеру.

Тренер пошел к начальнику лагеря.

Начальник по трансляции объявил немедленный сбор всего персонала.

И вот теперь толпа человек в двадцать направилась к лесу. Впереди вышагивал Вен-Вен с мегафоном в руках. Позади всех шел Алексей Палыч, который только что появился в лагере.

Увидев толпу, Борис понял, что план сорвался. Нельзя было заставлять этих людей бродить до темноты в лесу. Тем более, что своими силами они бы никого не нашли, а значит, начались бы звонки в милицию, лесничество, к летчикам: сотни людей оторвались бы от своих дел, чтобы прочесывать лес, пока двое пропавших спокойно моются в бане.

— Конец, — сказал Борис. — Кажется, всему конец. Но ты молчи. Может быть, еще поверят. Только они не поверят. Вон их сколько собралось.

— Палыч идет! — радостно воскликнул Феликс.

— Тут и Палыч не поможет, — вздохнул Борис.

Двое синих вышли из зеленого леса и пошли по желтому песчаному полю навстречу толпе.

— Вот они! — воскликнул кто-то весело, потому что страдал близорукостью.

— Я бы сказал — не совсем они, — заметил Вен-Вен, близорукостью не страдавший.

Мальчиков окружили кольцом.

Женщины смотрели на них с жалостью: они знали, что грозило этим ребятам. Мужчины тоже знали, но жалости в их глазах не было, ибо именно мужчины на нашей планете призваны осуществлять справедливость.

— Господи, до чего они синие! — вздохнула повариха, которую освободили от поисков, но она пошла из любопытства.

Алексей Палыч скромно маячил в задних рядах. Он проклинал себя за то, что не освободился с утра и не успел вовремя. Он понимал, что при таком количестве свидетелей даже начальнику лагеря трудно будет что-нибудь сделать.

Феликс, не обращая ни на кого внимания, бросился к Алексею Палычу.

— Палыч, привет! — радостно сказал Феликс. — Ты почему так долго не приходил?

Алексей Палыч, не поднимая глаз, пожал синюю ладошку, но тут же спохватился.

— Безобразие! — сказал Алексей Палыч, косясь в сторону начальника лагеря.

— Товарищи, спасибо, — сказал начальник лагеря нехорошим голосом. Таких голосов не бывает у людей, собирающихся простить. — Все свободны. Куликов и Солнечный пройдут со мной в канцелярию.

— Концерт окончен, — сказал в мегафон Вен-Вен. — Граждане, расходитесь. Граждане, не толпитесь.

Именно в эту минуту при виде синих мальчишек в голове Вен-Вена произошло короткое замыкание в творческом смысле. Он ясно увидел свою новую пьесу.

Она была в синем цвете. Синие мальчики и синие девочки пели и танцевали на сцене. Синий оркестр играл «Голубой блюз». Все было дико тоскливо, невыносимо скучно, жутко одиноко. Смысл пьесы заключался в том, что в ней не было слов. Можно было петь только «на-на», «ля-ла», «ра-ра», «па-па» и… «ку-ку».

«Ку-ку» было настоящей находкой, такого еще нигде не встречалось.

Вен-Вен быстрым шагом направился в клуб — записывать идею, пока она еще дымилась.

За ним потянулись остальные.

Начальник лагеря, Борис, Феликс и Алексей Палыч пошли в канцелярию. Ребята, встречавшиеся им на пути, прилипали к этой группе, как железные опилки к магниту. Всем хотелось посмотреть, как ведут себя приговоренные перед казнью. Провожали Бориса и Феликса молча. Никто не смеялся и не злорадствовал. Один лишь Дегтярев забегал вперед и пятился задом, надеясь разглядеть слезы на лицах преступников.

Все четверо поднялись на второй этаж над столовой — в небольшой кабинет начальника лагеря. Он молча подвинул стул Алексею Палычу и сел за стол.

— Ну… — сказал начальник лагеря, и в этот момент в дверь постучали.

— Войдите.

В дверь просунулись Ира и Тома и остановились у порога.

— Что скажете?

— Они не виноваты, — сказала Ира.

— Это мы виноваты, — сказала Тома.

— В чем же ваша вина?

— Мы послали их за земляникой, а они заблудились.

— И все?

— Все, — сказали девочки.

— Хорошо, девочки, идите.

— А вы их простите? — спросила Тома.

— Идите.

Девочки ушли. Теперь они чувствовали себя виноватыми еще больше, теперь им стало ясно, что не нужно было поднимать панику.

— Ну, вот все, — со вздохом сказал начальник лагеря. — Скажите мне, какой черт вас туда занес? — спросил он ребят. — Что за удовольствие купаться в этой канаве? Кроме того, в лес ходить тоже не разрешается.

— Мы не купались, — ответил Борис. — Все получилось нечаянно.

— Что значит нечаянно?

— Он случайно упал в воду, а я… — Борис хотел сказать «спас», но подумал, что в слове этом слишком много геройства. — Я ему помог вылезти.

— Значит, ты его спасал?

Борис промолчал.

— Вообще-то так могло быть, — робко вступился Алексей Палыч. — Куликов мальчик довольно решительный.

— Допускаю. Тогда пусть Куликов мне так же решительно объяснит, почему у него костюм крашеный, а у его друга нет.

— Потому что он упал без костюма.

— Случайно упал без костюма? Сначала разделся, а потом упал… Зачем он раздевался? Знал, что упадет?