Касание тайн

– Ты смотри какое вредное дитя? Удрало! От паршивца! А ну ка выходи! – бабушка, ворча, таким образом, возвращалась, проходила мимо, а я выбегал из-за ствола каштана и насмешливо говорил ей в спину:

– Б-а-а бабушка, а кого вы там зовете?!

– Ну, подожди, вот скажу воспитательнице тете Оле, она тебе крапивой, крапивой! От будешь знать, как издеваться над старыми людьми!

Вот и детский сад. Воспитательница полная, круглолицая, встретила нас у калитки.

– Я вас не приму. Уже все дети давно в столовой.

– Так и не нужно ему кушать. Пусть играет! – парировала бабушка.

– У нас так нельзя. – И, обращаясь ко мне, – А ты будешь наказан за опоздание. Последний раз принимаю тебя. – И уже бабушке, – Больше чтобы не опаздывали! – строго приказала она. На что бабушка махнула рукой проворчав:

– А-а-а! – Знаем вас, лодырей?!

Я поплелся за воспитательницей следом. В столовой было тепло и жарко, дощатые столы уже убраны.

– Садись за стол! – приказала воспитательница.

Я сел, стал болтать ногами. Неожиданно рядом вырос длинный худой мальчик. Это опоздал в детский сад Шут Коля. Я считал его своим другом. У него тоже не было отца, и он тоже, как и я, сегодня опоздал в детский сад. Дружба наша началась еще из прошлого года, когда к нам домой приехала родная сестра моей бабушки по отцу мирить мою мать с Альбертом, моим отцом. Ее звали тетя Зина, и она жила в Москве, и работала стенографисткой в канцелярии правительства СССР. Мать говорила, что она стенографировала разные совещания правительственных встреч и даже присутствовала на визитах иностранных делегаций по приглашению правительства. Она привезла целую уйму шоколадных конфет с вишневым ликером, с коньяком, ну в общим мне было позволено взять целых два кармана в мой пиджачок. И тетя Зина, а мать строго настрого приказала мне не называть ее бабушкой, называть только тетей Зиной, хоть на самом деле она была мне двоюродной бабушкой. Тетя Зина вызвалась повести меня в садик, но мать не позволила, как оказалось, моя мать боялась, что меня заберет отец в Москву и отдаст на воспитание тете Зине. Вот поэтому я, с набитыми карманами шоколадных конфет, моя мать и тетя Зина вдвоем привели меня в детский садик. Вот тут-то и появился Шут Коля, который раньше совсем не обращал на меня никакого внимания, так как он был на целый год старше и у него был свой круг друзей одногодок. Он робко подошел ко мне и спросил:

– Валик, а дай мне конфету. – Он возник рядом с нами и не уходил, пока тетя Зина не сунула ему в руку конфету в красной обертке. Он взял угощение и обращаясь ко мне сказал: – Дай и ты мне, для мальчишек. А я скажу, чтобы вони тебя не обижали. А если кто-то и будет к тебе задираться, то ты только скажи мне! – Он стоял и не уходил, теребя уже обертку от конфеты в руке. Тетя Зина сказала мне:

– Валик, не давай конфет этих никому. Они с алкоголем и детям этих конфет нельзя давать.

Я почувствовал свою важность и значимость в эти минуты и обратился к тете Зине:

– Так может одну дадим? С одной же ничего не будет плохого. – Мать посмотрела на меня и сказала, – Ну дай ему одну. И пускай себе идет угощает товарищей.

Я сунул Коле две конфеты, и он с радостью убежал к друзьям, суя в рот все сразу. Там еще два мальчика стали смотреть в мою сторону. Не трудно было догадаться, что они узнали от Коли? После недолгого совещания, Коля опять пришел, и так повторялось до тех пор, пока не кончились все мои конфеты. После чего Коля забыл о моем существовании…

– А, это ты, Коля. Садись рядом с Валиком. – Нежно, почти ласково обратилась к нему воспитательница тетя Оля, колыхая увесистым телом, пошла к раздаточному окну.

Столовая была сооружена в виде навеса. Разница в обращении воспитательницы ко мне и Коле, была заметной. Коля опоздал тоже, даже на большее время. Но с ним обращались особенно подчеркнуто ласково, когда рядом находился я. Я, конечно, не понимал такого обращения, где-то подсознательно ощущая себя изгоем. Перед нами появились тарелки с супом со свежим горошком и кусками мяса.

Коля заглянул в мою тарелку и сказал:

– Дай мне твой жирный кусок, я тебе дам вот этот кусок «мяса».

В тарелке у Коли был большой белый кусок вареного подчеревочного сала.

– Это не мясо! – парировал я.

– Мясо! Мясо! Это оно такое белое и совсем нет там сала.

Не успел я ответить, как Коля бросил белый, дрожащий как желе кусок вареного сала в мою тарелку, и из моей тарелки зачерпнул аппетитное ребрышко с мясом.

Комок огорчения подступил к моему горлу, и я от обиды перестал есть.

– Попробуй, это мясо? – уговаривал, не отставая от меня, Коля.

И поверив в это, я взял кусок в рот.

– Только ты проглоти его сразу. Это же мясо! – глядя широко открытыми глазами на меня, продолжал Коля.