Кащеево царство

       Вдали зазвенели колокола, и Арнас понял - это знак. Глубоко вздохнув, он поднял голову, высмотрел над крутобокими крышами посадских изб деревянные маковки церкви и заковылял туда. Никаких стремлений не было в нём, никаких надежд, одно лишь твёрдое знание - он должен явиться в дом Крестоса и припасть к мудрости его служителей. Так решили небеса, по иному быть не может. Он шёл, приволакивая ноги, спотыкаясь о торчащие из земли булыжники, распугивая кудахчущих кур. Издали кто-то крикнул с издёвкой: "Голытьба! Хлебушка хочешь?". Арнас даже не повернул головы - он шёл на звук колокола, заворожённый чудными переливами. Это русский бог говорил с ним, тот самый бог, что когда-то на Онеге заметил его и отличил среди прочих. Все другие бессмертные отвернулись от Арнаса, лишь русский бог незримо присутствовал рядом, протягивая спасительную длань. Крестос звал его к себе, и Арнас не смел ослушаться. Звон колоколов небесным набатом разносился над землёй, провозвещая окончание его странствий. Вот она - цель, к которой он стремился, сам не зная об этом. Всё, что случилось с ним прежде, неосязаемо вело к этой цели. Русский бог победил: никого не убив, он непостижимо возобладал в душе человека, и человек этот теперь спешил в его храм, чтобы постичь открывшееся ему чудо - чудо смирения и доброты, даруемой без расчёта на признательность. "Ничего он не хотел от меня, - понял Арнас. - Ни жертв, ни молитв, ни благодарности. Помогал, потому что мог помочь. Спасал, потому что мог спасти. И всё. Ничего больше". Это было так просто - и так сложно. Разве могли себе вообразить такое чудинские боги? Разве под силу им было понять, что можно одаривать благами, не беря ничего взамен? Оттого и колебался Нум-Торум, требовал с Крестоса клятвы, не верил ему на слово. Невдомёк ему было, как можно променять владычество на спасённую душу. И Арнасу это тоже было невдомёк, пока не узрел он икону в доме гречина и не наткнулся на Буслая с девчонкой на руках. Крестос отвёл от него грозу и послал свой знак, говоривший: "Следуй за мной". И зырянин пошёл - за разлитым в куполах солнечным светом, за умилённой пронзительностью фресок, за кротостью и всепрощением.

       

       

       

       

       

       

              

       

       

              

       

       

       

       

       

       

       

       

       

       

       Резана - обрезанная монета