Кащей

– Наконец-то! – с облегчением выдохнули гвардейцы, втаскивая Кащея в камеру пыток и бросая его на каменный пол. Он отметил, что пол наклонно шел к краю пыточной, где находился слив. Не иначе смывали кровь жертв водой прямиком в канализацию? Основательно прописались, живодеры. Он бросил взгляд на пыточный инструментарий и понял, что его еще не били, а, можно сказать, просто дружески погладили по голове.

Довольный палач с надетым на голову кроваво-красным колпаком с прорезями для глаз и рта легко поднял его и бросил на пыточный стол, напоследок защелкнув на руках наручники с цепями. Затем, не мешкая, вытянул из камина раскаленный прут и поднес его к жертве.

– А ну осади, дубина стоеросовая! – не своим голосом прокричал Кащей. – Ты что, не знаешь, что меня решил пытать сам Великий Ортокс? Если ты до меня хоть пальцем дотронешься, то тебя самого на этот стол забросят!

Палач застыл.

– Я проверю, – сообщил он глухим низким голосом. – Если ты меня обманул, то я не знаю, что с тобой сделаю...

– Сходи, сходи, – закивал Кащей. – Заодно и бинтик ему на руку завяжешь. Морским узелком. У него еще кровь из носа шла, на шею жгут наложи, не пожалеешь!

Едва палач вышел, Кащей вскочил, с силой дернул за цепи, оборвав звенья у основания стены, подбежал к стеллажам и принялся хватать инструменты и выбрасывать в окно. Хорошо, что пыточная находилась прямиком надо рвом с неизвестными хищными животными. Чем их кормили, стало понятно и без вопросов.

– Вот ты какой, последний путь, – сказал Кащей, глядя, как инструменты погружаются в бездну и неведомые хищники ломают о них свои острые зубки, думая, что им подкинули что-то съедобное. Вовремя – услышав приближавшиеся шаги, он улегся на стол, забросил цепи на прежнее место, надеясь, что никто не станет проверять их целостность, раскинул руки-ноги и сделал вид, что находится на грани потери сознания от страха.

И действительно, никто и не подумал проверять. Когда в камеру вошел сердитый колдун с забинтованной рукой, а следом за ним изрядно смущенный палач, Кащей не выдержал и расхохотался. Колдун окинул обезумевшим взглядом пустое помещение с одиноко стоявшим в углу столом, на котором вольготно расположился умирающий от смеха пленник, и ему стало совсем плохо.

– Ты его щекоткой пытаешь, да? – на всякий случай, не скрывая обреченности, поинтересовался колдун. – Ну скажи мне, что это правда!

– Ты маниакально-депрессивный психопат с одной извилиной! – прокричал Кащей. – И я даже знаю, что она у тебя находится вовсе не в голове, а гораздо ниже! Снаружи!

– Ты не доживешь до рассвета, – хмуро пообещал Колдун.

– Ну да! – смеялся Кащей. – Ты задушишь меня одной забинтованной рукой! Эй, палач, скорее принеси нашему дорогому повелителю стульчик, а то, не ровен час, он от злости выбросит в окно что-нибудь тяжелое! Например, тебя!

– Где мои инструменты? – растерянно вопросил палач, оторвавшись от бессмысленного взирания на родное, передающееся по наследству рабочее место.

– С ними здорово управляются ужастики в болоте под окном, – пояснил Кащей. – Теперь они смогут вытаскивать устриц из раковин и устраивать интимные ночные свидания.

– Это ты сделал? – задал глупый вопрос палач.

– Конечно нет! – уверенно ответил Кащей. – Ты сам приковал меня к цепи, разве забыл? Здесь гвардия колдуна похозяйничала. Они сказали, что ты отнимаешь у них их хлеб и они не намерены больше тебя терпеть.

Несмотря на явную бредовость услышанного, палач поверил безоговорочно. Он выбежал в коридор, и почти до утра из разных концов дворца доносились ругань, звон мечей, крики о помощи и треск ломаемой мебели.

– Кем я повелеваю?! – горемычно вздохнул колдун. – Дегенераты! Но ничего, скоро я захвачу тот мир, из которого прилетели освобожденные тобой узники.

– Что, вся тюрьма? – как будто изумился Кащей.

– Нет, четверо, – ответил колдун и тут же спохватился: – А что это я перед тобой отчитываюсь?

– Наверное, чувствуешь во мне хозяина, – доверительно ответил Кащей. Колдуна пробил нервный тик.

– Я не буду тебя пытать, – сказал он, – ты слишком сумасшедший для этого. Тебе просто отрубят голову завтра в полдень.

– Жду с нетерпением, – отозвался Кащей.

– Кто ты такой?! – вспылил колдун. – Что ты из себя строишь?

– Поговори мне! – пригрозил Кащей. – Много будешь знать, скоро состаришься! – Ты идиот! Кто кого пытает? Того и гляди, сейчас кондратий в гости пожалует.

– Пока еще я тебя, – признался Кащей. – А ты в этом до сих пор сомневаешься?

* * *

Утром на площади собрался весь город. Избитые сначала Кащеем в честном бою, а затем палачом – в нечестном, гвардейцы срывали злость на горожанах, сгоняя их на площадь. На помосте уже стоял Кащей, рядом палач крепко обнимал единственный оставшийся у него обоюдоострый топор. А на троне восседал измученный колдун. Сломанная рука висела на груди, а мозг сверлила мысль, каким образом он сумеет поднять одной рукой тяжелый топор палача. Прибегать же к колдовству при всех, да еще после такого ранения... вдруг не получится, что тогда?