Кащей и Ягда, или небесные яблоки

А другие слова Удал не расслышал уже — в чистое поле спешил. До поляны с Перуновым дубом добежал, и оттуда крикнул по-птичьи:

— Кра! Кур-курра!

И в ответ ему из-за Сныпяти донеслось:

— Цва! Цва-цва!

Это значило: у дозорных для него были вести. И помчался Удал вниз по склону, речку, узкую, мелкую, только-только водой зашуршавшую, в четыре прыжка одолел. Свистнул:

— Цвить-цвюить!

Это значило: стойте там, я иду!

3

Вот вопрос: для чего живут боги? Конечно, никому из людей Родовита не мог придти в голову этот вопрос. Каждому из его людей было ясно: боги живут потому, что не могут не жить. Боги — это и есть сама жизнь, ее, жизни, парящее вещество, вдохи, выдохи, и они же — клетка в груди, из которой эти вдохи-выдохи вылетают.

Ну а боги — они задавались подобным вопросом? Или жизнь, не имеющая конца, не имеет и цели? Придет время и задумается над этим вопросом Симаргл, предложит порассуждать об этом выросшему Кащею… И ничего утешительного для богов в рассуждении этом он не найдет.

А вот Мокошь только бы рассмеялась, залилась, как тысяча глиняных колокольчиков на ветвистых оленьих рогах, услышь она эти Кащеевы глупости. Боги живут для себя, люди живут для богов, для того живут, чтобы богов потешать, — в этом Мокошь не сомневалась. И чтобы новая, высмотренная ею в грядущем потеха — с сыном Велеса от земной женщины Лиски — зря не томила, не заставляла себя ждать понапрасну, Мокошь отправилась к Лихо и Коловулу.

Это были рожденные ею от Велеса близнецы, между собою ни в чем не похожие, вечно с друг другом ссорящиеся, друг без друга и дня не живущие — одноглазая великанша Лихо и Коловул, огромный и диковатый юноша с парой волчьих клыков, а в иные часы — просто волк, матерый, огромный, отличить его от других — а Коловул любил вдруг смешаться со стаей, убежать на утес и долго, протяжно, вместе о всеми выть на луну, — отличить его было легко по пучкам белой шерсти, торчавшим из холки и еще вокруг шеи.

Жили Лихо и Коловул в пещере у водопада. У них были овцы. У них была речка и горное озеро, полное рыбы. Если бы они не ленились и отправлялись на охоту в горы, они бы могли добыть себе горных туров. А если бы не ленились и спускались поближе к людям, то и коров могли бы легко добыть. Мокошь знала: только они увидят ее, снова примутся ныть, особенно Лихо, как скудно их пропитание, как трудно им оно достается, — то ли дело жить в небесном саду, вкушать приношения из каменного колодца и яблоки с дерева жизни, — а ведь они не людишки какие-нибудь, они — дети богов.

Думала, с этого и начнут близнецы. А они повзрослели, оказывается. У них другое было уже на уме. Завалив вход в пещеру громадным камнем, Лихо уперлась в него и кричала:

— Не возьмешь?

— Не возьму! — из пещеры рычал Коловул и по хриплому голосу было слышно, что и он упирается в камень.

— Не возьмешь, не выпущу! — пыхтела великанша и на глаз свой дула единственный, он у нее по середине лба находился, чтобы волосы взмокшие с глаза согнать.

— А не выпустишь, как же я эта… возьму? — в голосе Коловула послышалась хитрость.

А Лихо поверила:

— Возьмешь, не обманешь? — и отпустила огромный валун. И так он стремительно на нее покатился, прямо в горное озеро и столкнул.

Плюхнулась великанша в холодную воду:

— Мама родная!

Тут как раз Мокошь и вышла из водопада:

— Доченька, что с тобой?

— Ма-ма-а-а! — великанша завыла, ручищами по воде забила, к берегу поплыла. — Коловул меня в жены не хочет брать!

Добежал до каменного берега Коловул, в воду свесился:

— Я лучше совсем волком стану! — рыкнул, и завертелся, и вправду серым волком с белым загривком стал.

Рассердилась Мокошь, ухватила сына за белый загривок:

— Одни глупости на уме! — и так тряхнула его, что вернулся сыну человеческий облик.

А потом золотую гребенку из волос своих вынула, бросила ее на каменный берег — и не гребенка от этого раскололась, камень трещину дал. А из трещины вышел родник. Подняла Мокошь гребень, по роднику поводила:

— Вода туда, вода сюда, приди, беда, уйди, беда!

Подплыла к роднику Лихо, ручищами за каменный берег схватилась, подбежал к роднику Коловул, над волшебной водою склонился: что за диво такое? В роднике — мальчик не мальчик, существо, пасть с зубами, из пасти двойной язык то и дело проглядывает. Глазам не поверили близнецы, на мать оба смотрят.

— Брат у вас народился! От Велеса и земной женщины — младший брат! Пойдешь, Коловул, к людям! Из дома мальчишку выманишь! И к Велесу в топь отведешь!

— А зачем ему к Велесу? — это Лихо спросила, из воды выбираясь.

Помедлила Мокошь, потом улыбнулась:

— В небесном саду жить хочешь?

— Ну?

— Вот и присматривай за своим младшим братцем. Он когда подрастет, о, он и тебя, и всех нас порадует! — и к водопаду попятилась.

Хотели у нее близнецы еще спросить, а только не любила их мать лишних расспросов. Вошла в водопад и исчезла в нем, будто сама водой стала. Тогда кинулись близнецы к роднику, братца своего рассмотреть получше, а только так, где родник был, одна трещина в камне осталась.

— Хочешь жить в небесном саду? — Лихо у брата спросила.

Коловул подумал, кивнул: