Кащей и Ягда, или небесные яблоки

3

Широко поднимаясь по горным плато, будто по каменным ступеням шагая, держал Симаргл за перевязь свой щит, — а в щите, точно в люльке, лежал забывшийся мальчик.

Сколько времени с того дня пробежало? Не знал Симаргл. Боги плохо чувствуют время. Боги ведь не считают восходов. А Кащей этого и подавно не знал. Но вот открыл он в одно прекрасное утро глаза, — а утро это и в самом деле было одним из самых прекрасных в его недолгой пока, пока еще не бессмертной жизни — и увидел близко-близко над своей головой облака, а чуть дальше — дышавшие холодом ледники. Щит Симаргла — в этот миг он всё вспомнил и обо всем догадался — был огромен. Щит был почти что размером с шатер, в котором Кащей жил с отцом, матерью, двумя старшими сестрами и двумя младшими братьями. Изнутри этот щит был обтянут белой кожей, мягкой, сверкающей, так что мальчик мог себя в нем почувствовать еще и песчинкой, угодившей вовнутрь перламутровой раковины, — иными словами сказать: будущею жемчужиной. Но он не был самонадеян. Напротив. Выбравшись из щита на каменное плато и увидев вдали Симаргла, Кащей почувствовал робость, которой не чувствовал еще никогда. Маленький мальчик из степняков — что он скажет этому чужому и прекрасному богу? О чем попросит? Ведь боги существуют именно для того, чтобы их о чем-то просить! Но о чем? Чего ему хочется больше всего? И Кащей с изумлением понял: видеть Симаргла всегда-всегда. Потому что свет, который шел от юного бога, приковывал взгляд и больше не отпускал.

Ноги сами повлекли Кащея вперед — очень медленно, как после тяжелой болезни. Симаргл, сидевший на самом краю плато, оказывается, лепил облака. Пар к нему поднимался откуда-то снизу — наверное, от горячих источников. Нет, сейчас ему было мешать нельзя. И на полпути мальчик замер. И услышал:

«Кащей, ты хорошо отдохнул?»

«Хорошо! — ответил мальчик и ощутил, что говорит без помощи горла и языка, и, чтобы это проверить, добавил: — Значит, это ты делаешь облака?»

И тогда Симаргл к нему обернулся:

«Да! А мой отец делает тучи и огненные стрелы для них!»

Бог тоже говорил без помощи слов! И Кащей удивленно спросил:

«А мы сейчас на каком языке разговариваем?»

И услышал в ответ:

«На языке понимания».

И спросил:

«Тучи нужны для дождя. А облака — для чего?»

«На них уплывают души погибших воинов».

«Ты знаешь… да? Ты знаешь, где сейчас мой отец?» — воскликнул Кащей.

«Да, знаю!» — кивнул Симаргл.

«Если знаешь, скажи!»

«Сейчас я скажу тебе только одно: ты будешь воином. Храбрым. Может быть, самым храбрым на свете…»

Мальчик крикнул, хотя и без голоса, а всё равно вышло громко:

«И я погибну в сражении, да? И увижу отца?»

Симаргл улыбнулся:

«Будущее — за облаками».

«Но боги-то его знают!» — не унимался Кащей.

Вместо слов Симаргл поднялся и из-за пояса вынул один из своих мечей.

В новый миг этот меч лежал уже перед Кащеем. Большой, а все же — это было невероятно! — мальчику соразмерный.

«Бери же! Он твой!» — улыбнулся Симаргл.

«А ты? Тебе, наверно, нельзя без седьмого? — от волнения мальчик не сразу нашел за поясом нож. Нашел, прикоснулся к нему губами. — Это тебе! Держи!» — и запустил свой нож по каменному плато, точно по глади воды плоский маленький камень. И Симаргл подхватил его и — это снова было невероятно! — поднял в воздух сияющий меч. И звери, в смертельной схватке обвившие его рукоять, размером были теперь не меньше настоящих барса и тура.

И Кащей тоже поднял свой новый меч. И подбросил его, и стал рубить воздух, и горячо восклицать — он ведь был еще только семилетним мальчишкой:

— Вот тебе! Это за моего отца! И тебе! И тебе! — И делал новые выпады, на смерть разя врагов. — А Ягду через седло — вот так! И в степь!

Голос Симаргла был спокоен и строг:

«Я дал тебе меч не для мести».

«Не для мести?» — мальчик решил, что ослышался.

«Меч для мести — в руке у бога».

«Значит, ты… — и Кащей попятился, набираясь храбрости, чтобы сказать: — Ты не мой бог тогда!»

И ужаснулся, когда это услышал. И опустил меч на плато, и побежал, сам не зная куда, уже горлом, уже губами крича:

— Я должен им отомстить! Я же для этого стану самым храбрым на свете! Наши боги учат нас так! А они не глупее тебя!

И добежал до края плато, и увидел: дальше бежать уже некуда. Бездна зияла возле самых Кащеевых ног. И тогда мальчик двинулся в бездну — по отвесной стене. Сначала нога легко находила опору, порою размером не больше ступни… Но вот нога заскользила по отвесному камню и зависла над пустотой. Теперь он лепился к скале, будто случайно проросший росток. Только корней, чтобы лепиться, у мальчика не было.

Щит Симаргла спустился за ним почти в то же мгновение. Мальчик поднял глаза. Юный бог улыбнулся:

«Нам нужно еще о многом поговорить».

Над бездной висеть было страшно. И все-таки мальчик немного помедлил. Вздохнул. А потом прыгнул в щит, словно бы в колыбель. И она закачалась и медленно двинулась вверх.

«Люди просят богов обо всем! — плыл и думал Кащей. — Обо всем, чего только желают! А прощения? Почему они никогда не просят у них прощения?»

Но когда он увидел Симаргла близко-близко перед собой, у него это сделать тоже не получилось.