Каштановый человечек

Найя узнает его голос. Но ведь это невозможно – первой в голове у нее мелькает именно эта мысль. Его физически не может здесь оказаться, он должен быть на пути куда-то далеко-далеко. Но остается фактом: он все-таки здесь, и это возрождает в ней надежду. Тули́н изо всех сил кричит что-то в ответ, но производимые ею звуки столь слабы, что он не может услышать ее. По крайней мере со двора. Тогда она с отчаяния начинает бить ногами в боковую стенку багажника. Где-то в полом пространстве слышится отзвук, и она продолжает колотить в то же место.

– Тули́н!

Он еще несколько раз выкрикивает ее имя. Потом голос его умолкает – наверное, он вошел в дом. И попал прямо в руки Генца. Тот ведь давно уже понял, что приехал Хесс, иначе ни за что не остановил бы пытку. Осознав это, Тули́н продолжает долбить ногами в стенку багажника.

118

Входная дверь незаперта, и, войдя в дом, Хесс быстро убеждается, что ни в гостиной, ни на втором этаже никого нет. С пистолетом в руке он торопливо спускается по лестнице, проходит еще раз по темным помещениям, но никаких признаков жизни, кроме своих собственных влажных следов, обнаружить ему не удается. Возвратившись в гостиную, он подходит к рабочему столу возле печки, где на стене висят фотографии трех жертв, Розы Хартунг, Тули́н и его самого. Останавливается и прислушивается. Не слышно ни звука, кроме его дыхания, но печка еще хранит тепло, и у Хесса возникает ощущение, что Генц в доме повсюду, растворен в каждом его уголке.

Вид усадьбы его поразил. Он ожидал увидеть ветхую обшарпанную развалюху, как о доме было написано в полицейском отчете, и поначалу подумал, что ошибся адресом, заехал не туда. Правда, сразу же заметил на дворе машину Розы Хартунг, уже почти совсем занесенную снегом, и предположил, что она простояла здесь по меньшей мере около часа. Однако машины, в которой уехали Генц и Тули́н, Хесс не обнаружил и решил, что либо она где-то спрятана, либо вообще находится в другом месте. Он утешил себя надеждой, что верна первая версия. Кроме того, подъехав к дому, Марк сразу же обратил внимание на многочисленные камеры видеонаблюдения, размещенные поверху фасада. Так что если Генц дома, значит, ему известно о приезде напарника Тули́н. И потому Хесс, не медля ни секунды, стал звать сначала Тули́н, а потом и Розу Хартунг. Если они находились поблизости – и если оставались в живых, – имелся шанс, что они услышат его. Но как ни вслушивался Хесс, сдерживая дыхание, в зловещую тишину, ответа он не дождался.

Марк спешно возвращается в кухню, хотя ранее уже успел обследовать ее, и старается восстановить в памяти снимок из архива фотоматериалов с мест преступлений. Так, убитая девушка сидела с одной стороны неубранного обеденного стола, а парень лежал на полу по другую его сторону. Впрочем, не это важно сейчас – его занимает дверь на заднем плане фотографии. Тогда он подумал, что она, наверное, и ведет в подвал, где были найдены тело Мариуса Ларсена и близнецы. Однако помещение полностью перепланировано, и в девственной новизне интерьера, напоминающего кухонный уголок в ИКЕА, все ему незнакомо. Даже стены теперь располагаются по-иному. В центре стоит еще не использовавшаяся большая варочная плита с шестью газовыми горелками и хромированной вытяжкой над нею. А по сторонам от нее – американский холодильник, два двустворчатых кухонных шкафа, фарфоровая мойка, стиральная машина и большой духовой шкаф с еще не убранной с дверного стекла фольгой. Никакой двери не видно, тем паче ведущей в подвал, только небольшой проход в подсобное помещение.

Хесс торопливо возвращается в прихожую, бросает взгляд на верх лестницы и заглядывает под нее в надежде отыскать люк или дверь в подвал, но не находит ни того ни другого. Он уже готов поверить в шальную мысль, что подвала в доме теперь вообще нет. Что Генц, или как он там еще себя называет, давным-давно залил его бетоном, чтобы тот больше не напоминал ему о произошедшем тогда, когда они здесь жили…