Каштановый омут

– Тогда зачем я тебе нужен? – спросил молодой человек, уже не так агрессивно, но все еще с подозрением. – Я не моряк, как ты сам знаешь, и не знаток тех краев.

– Если ты послушаешь пять минут, не вырывая у меня из горла слова, которых там нет, ты все узнаешь. Я хочу убедить Арунделя, который, как мы надеемся, тоже должен прибыть в Роузлинд, что король не будет держать на него зла, если он решит порвать с Людовиком, и что ему не следует отзываться плохо о короле Джоне перед юным Генрихом. Он может говорить все, что считает нужным, мне или Гуало, но не Генриху.

– Ага,– лицо Вильяма прояснилось. Он понял, что действительно может оказаться полезным в том, чтобы успокоить страхи таких же отступников, которые хотели бы вернуться под руку короля, но опасались, что к ним отнесутся с пренебрежением или злобой. – Я поеду, конечно, но, отец, мне кажется, Арундель не станет отзываться плохо о Джоне перед королем. Джон – отец Генриха и…

– На что способен такой болван, как Арундель, загадывать нельзя. Он будет просто пытаться оправдать свои действия, но… видишь ли, я вообще ничего не могу сказать ему, кроме ласковых слов, потому что… ну, ты же только что сам вскипел, когда я еще ничего не успел сказать. Ты тоже взвешивай слова, прежде чем говорить с ним. Его душа так же изранена, как и твоя, и ты должен утешить ее такими же словами, какие хотел бы услышать сам.

Пемброк не забыл собственного совета. Он приветствовал Арунделя так, словно минувший год просто выпал из времени, словно и не было между ними никакого спора по вопросу верности плохому королю, словно они никогда не противостояли в боях. Поначалу ни о какой политике речь не велась. Было абсолютно нормально и порядочно встретить боевого противника, как друга, во время перемирия. Именно молодой Вильям повел разговор в нужном направлении, заявив Арунделю, что оставил службу у Людовика. Принц нарушил свою клятву оставаться в Англии, с жаром произнес Вильям, и тем самым освободил своих сторонников от клятвы ему самому. Арундель мог быть болваном, но он разбирался в военных обычаях. Он знал, что действия Людовика вовсе не были нарушением какой-либо клятвы – ведь он еще вернется. Однако Арундель не упомянул об этом очевидном аргументе, и вскоре все увидели, как увлеченно он беседует с Вильямом.

– Мне кажется, он уже наш, – тихо сказал Иэн, и Пемброк удовлетворенно кивнул.

– И больше он шататься не станет, – задумчиво заметил Джеффри. – Я уверен, он будет очень активно содействовать выдворению Людовика, а не просто пытается уберечься от возможных неприятностей.

– Дело выглядит весьма обнадеживающе, – согласился Пемброк. – Я слышал из достоверных источников, что у Людовика возникли некоторые проблемы по пути из Лондона в порт, откуда он мог бы переправиться через пролив.

Адам ухмыльнулся.

– Самая прямая дорога – в Кемп, но он даже не пытался пробиться туда. Я также только что перекрыл для него устье Аруна, и тут Арундель улыбнулся мне. Я встретил его случайно по дороге и сказал ему, что Вик пал. Скоро я примусь за Бексхилл.

– Только после Пасхи, – предупредил Пемброк.

– Да, – согласился Адам, – но перемирие здесь ни при чем. Бексхилл – феод моего вассала, и она обратилась ко мне за помощью, так как ее вассал отказывается ей подчиниться. Однако до марта я все равно ничего не могу предпринять. Люди Джиллиан уже отслужили мне положенные сорок дней в этом году, и я не стану заставлять их служить еще, если могу обойтись без этого. Так что я собираюсь двинуться на Бексхилл после первого весеннего сева, но был бы счастлив учесть при этом интересы короля и готов отправиться, когда вы меня попросите, если это не слишком затянется.

– Благодарю вас от имени короля, – ответил Пемброк, с нежностью глядя на достойного сына своего самого дорогого друга. – Держитесь пока своих намеченных планов. Я дам вам знать, если Добни понадобятся какие-нибудь изменения.

– Кто такой Добни? – спросил Иэн. – Я едва припоминаю этого человека. Вы же вроде писали, что он приедет с вами.

– Так и предполагалось, пока я не узнал, что Арундель приедет тоже. Я знаю, что даже если он не вернется к нам, то не станет нарочно шпионить, но… Пемброк мог не договаривать. Все понимающе закивали. Арундель, конечно, не стал бы намеренно предавать их, но он мог обмолвиться, не понимая значения сказанного. Даже если Арундель вернется к королю, он не самый надежный человек, которому можно доверять секретные планы. У него дома или в его окружении могли быть люди, которым Людовик платил за информацию. Арундель никогда не следил за шпионами. Сам он никогда подобными делами не занимался, и ему не приходило в голову, что ими может заниматься кто-нибудь другой.