Осберт так же ошибался в этом своем предположении, как и в том, что Кэтрин связана, как следует. Внешне Джиллиан не изменилась, но он не осознавал, что под старой оболочкой жила уже совершенно другая женщина. Отнюдь не страх заставил Джиллиан ухватиться за распятие и прошептать молитву, но радость. Бог послал ее злейшего врага прямо ей в руки, и она от всей души возблагодарила Его. Ее замедленная реакция была результатом отнюдь не паралича, а размышлений. Чего Осберт надеялся добиться в замке, полном людей, которые, Джиллиан не сомневалась в этом, грудью встанут на ее защиту?
Джиллиан не пришлось долго гадать. Осберт сам рассказал ей об этом. Зная, как долго ему придется ждать прибытия отряда из Пивенси, он не мог удержаться, чтобы не похвастаться своим умом перед Джиллиан. Сначала она стояла совершенно неподвижно, опустив взгляд на распростертую у ее ног служанку. К середине рассказа она закрыла глаза и закусила губу. Время от времени по телу ее пробегали мурашки. Осберт все больше хорохорился, видя, что она признала неотвратимость его победы.
На самом же деле Джиллиан едва сдерживала смех. Она даже не знала, что забавнее – то, что Осберт не знал о разгроме в Линкольне и, стало быть, о том, что никто из Пивенси не придет к нему на помощь, или что, если даже кто-нибудь придет, в этот самый день в Тарринге должны были собраться ее вассалы с большими силами. Если люди, которых видели разведчики Осберта, были не просто французским отрядом, который спасается бегством, то они окажутся в тисках между Таррингом и вассалами Джиллиан.
Джиллиан рассмеялась бы Осберту в лицо, но она не хотела возбуждать в нем подозрений. Бог ниспослал его ей в руки, но она еще не знала, как убить его, и не хотела терять свое преимущество. Она понимала, что его самоуверенность и вера в ее покорность были грозным оружием в ее руках.
К несчастью, именно в этот момент Осберт решил, что Джиллиан настала пора сыграть свою роль и отвлечь стражу от задних ворот в конюшню, где люди Осберта нападут на них из засады и завладеют их доспехами. Он объявил об этом с таким ледяным спокойствием и уверенностью, что Джиллиан от удивления потеряла контроль над собой. Она залилась злобным смехом и произнесла:
– Ты осел! Длинноухий осел!
Не будь Осберт именно тем, кем назвала его Джиллиан, эта ошибка дорого стоила бы ей. Он стоял в эту секунду достаточно близко к ней, чтобы схватить ее за горло, и она жестоко пострадала бы за свою несдержанность. На женщине есть достаточно мест, которые можно повредить, а под одеждой видно не будет. Однако Осберт был не меньше удивлен реакцией Джиллиан, чем она его глупостью, и она вовремя успела понять свою оплошность и среагировать. Прежде чем значение ее слов пробилось в череп Осберта, Джиллиан перескочила через кровать и встала по другую ее сторону, скрытая от Осберта занавесками.
Осберт испустил вопль ярости и бросился за ней вокруг кровати. В гневе он, позабыв о своих интересах, вполне мог воспользоваться мечом. Но Джиллиан знала, как воздействует на Осберта раздражение. В прошлом он часто бил кулаками и ногами, когда отец или брат отказывали ему в чем-нибудь. Достигнув временного укрытия, Джиллиан, не теряя времени понапрасну, огляделась в поисках чего-нибудь, что могло бы защитить ее. Нож ее лежал в сундуке за спиной Осберта, что было и к лучшему, поскольку Джиллиан инстинктивно ухватилась бы за него, а нож едва ли был надежной защитой против меча.
Теперь, когда ее привычное оружие оказалось вне досягаемости, Джиллиан заставила себя соображать. Ей нужно было что-нибудь длинное и крепкое, чтобы удерживать Осберта на расстоянии. Наконец, обругав себя еще большей ослицей, чем Осберт, она схватила подсвечник, стоявший у кровати. Подсвечник был выше самой Джиллиан, сделан из кованых железных полос и довольно прочен. Он имел также длинный острый наконечник, на который насаживалась свечка. Джиллиан сорвала свечку и швырнула ее Осберту в лицо, когда он обошел вокруг кровати. Тут же обнаружился и один недостаток этого оружия – подсвечник был слишком тяжелым. Она могла наклонить его и держать Осберта на почтительном расстоянии, она могла даже приподнять его и ткнуть немного вперед, но он слишком громоздок и неудобен, чтобы удерживать его в руках долгое время или размахивать им, отбивая удары меча.