Каштановый омут

Джиллиан поспешила во двор к амбарам, велев по пути слуге прислать к ней Катберта. В наличии были засоленное мясо и рыба, репа и яблоки, бочки с вином и мешки с мукой – продукты для жителей замка, хотя Джиллиан с тревогой начала соображать, что всего этого не хватит, чтобы прокормить поселившуюся теперь здесь ораву людей до нового урожая. Возможно, мяса не хватит даже до весны, когда у овец начнется окот. Придется в будущем расходовать мясо экономнее, гораздо экономнее. Хуже всего, что не было ничего из того, что, как объяснил ей Катберт, необходимо войскам в походе, и гнев Адама падет на ее голову. Кончилось почти все сушеное и копченое мясо и рыба, в огромных ларях оставалось лишь несколько бушелей чечевицы и бобов. Даже ячмень и овес почти полностью вышли. Джиллиан с тяжелым сердцем обернулась, чтобы отпустить Катберта, и увидела Адама, наблюдавшего за ней из дверей с холодным и суровым лицом.

– Мне очень жаль, – запинаясь, пробормотала она.

– О нет, это я должен извиниться, – язвительно хлестнул Адам, переводя взгляд с нее на Катберта. – Вероятно, я помешал вам закончить то, что вы запланировали.

– Здесь нечего планировать, милорд, – смущенно сказала Джиллиан, жестом указывая на почти пустые закрома. – Катберт говорит, что здесь не хватит провизии, чтобы отряд на марше мог продержаться даже два дня.

Адам переводил глаза то на одного, то на другого. Оба встречали его взгляд с заметным беспокойством, но без признаков виновности. Наконец, он сам осмотрел амбар и выругался. Джиллиан побледнела и напряглась. Уж сейчас ей наказания не миновать. Если бы она сразу призналась, то, может быть, пронесло бы, но теперь…

– Это моя вина, – зло пробурчал Адам. – Мне следовало подумать об этом, когда мы только приехали. Если бы я тогда велел вам посмотреть, Иэн и Джеффри оставили бы здесь большую часть из того, что везли с собой. У нас были хорошие запасы, ведь мы рассчитывали, что осада может затянуться на несколько недель. Будь я проклят…

– Нет, милорд! – закричала Джиллиан.

– Что нет? – недоуменно спросил Адам.

– Не проклинайте себя, не надо, – взмолилась Джиллиан с полными слез глазами. – Если вы сердитесь, побейте меня. Мне следовало проследить за этим без вашего напоминания. Это женская работа – следить за снабжением замка. Я…

Под сводом сарая, где хранились запасы, имелись отверстия, пропускавшие вместе со свежим воздухом и немного света. Адам подошел ближе и внимательно посмотрел на поднявшееся к нему милое лицо.

– Я не хочу бить вас, – прошептал он. – Я не хотел бы этого, даже если бы вы были виноваты, но вы не виноваты.

– Но вам захочется этого, – отчаянно промолвила Джиллиан, решив сознаться уж заодно во всех своих грехах, – когда я скажу вам, что здесь не хватает еды даже на то, чтобы пережить зиму.

Она была бледна и дрожала, но не отступила, когда Адам поднял руку. Отступать и не нужно было. Он только взял ее пальцами за подбородок, чтобы она не опускала голову. Катберт дипломатично отступил в сторону, пока не улучил момент выскочить из амбара. Он достаточно ясно понял, что его присутствие не обязательно, и был твердо уверен, что хозяин и хозяйка меньше рассердятся из-за того, что он оставил их без разрешения, чем рассердились бы, если бы прервал их беседу, обратившись за разрешением удалиться.

– Это первая глупость, какую я слышу от вас, – ласково произнес Адам, дразня ее. – Вполне естественно, если еще три сотни ртов добавились к обычному числу, и не могло хватить…

Адам не договорил. Восхищенное обожание, отражавшееся на лице Джиллиан, заставило его замолчать. Влекомый больше нежностью, чем страстью, которую могла бы возбудить в нем ее красота, Адам коснулся ее губ своими. Если бы он уловил малейший страх или отторжение, он отпустил бы ее без всякой задней мысли и усилия над собой. Его порывом было утешить ее, потому что она была так расстроена своей неудачей и так признательна ему за то, что он не наказал ее. Не было, однако, ни намека на сопротивление, хотя бы от удивления и неожиданности. Джиллиан не была поражена. То, как Адам обхватил ее лицо, его ласковый голос послужили достаточным предупреждением. И все-таки когда их губы соединились, ее живой ум оказался полностью парализован потоком желания, таким сильным, что она могла бы прямо сейчас броситься на холодный земляной пол и…

У нее еще хватало здравого смысла, чтобы не опуститься до такой вульгарности, но губы ее разомкнулись, глаза закрылись, дыхание замерло. Хоть этим и ограничилась ее реакция, Адам уловил огонь в ее душе. Он отпустил ее подбородок и обвил ее обеими руками, страстно прижимая к себе. Объятие было не слишком удобным. На обоих была масса шерстяной верхней и нижней одежды, да еще меховые накидки, так как погода стояла холодная и сырая. Не чувствовалось ничего, кроме простого давления, но жар проникал через их слившиеся рты и, пульсируя, бежал по их телам вниз.