Касиан (СИ)

Денис подошёл к столу и сел на указанный ему стул прямо напротив капитана так, что тот мог смотреть собеседнику прямо в глаза. Но заговорил с Денисом не капитан, а его помощник.

— Вы, надеюсь, понимаете, почему вы здесь?

— Нет, я в полном неведении, и никто не хочет сказать мне, что происходит.

— Вы, стало быть, хотите сказать, что ничего не помните из того, что произошло?

В голосе старшего помощника была смесь недоверия и презрения.

— Нет, не помню.

Тут, наконец, заговорил капитан, откинувшись на спинку своего кресла, по-прежнему пристально вглядываясь в лицо юноши.

— Ничего удивительного, после того, как вы почти до бесчувственного состояния накачались дурманом. Отличное начало для того, кто скоро должен стать пилотом, можно поинтересоваться, давно ли вы подвержены влиянию этой пагубной привычки?

Его слова подействовали на собеседника, как удар энергоразряда, тот даже сильно вздрогнул, сердцебиение его резко усилилось, но он все же постарался оставаться спокойным.

— Я никогда не употреблял дурмана.

Тут снова заговорил первый помощник:

— Ложь. И она, могу вас заверить, никак не поможет вам в вашем положении, так что советую вам говорить нам правду, дабы ваш приговор не оказался слишком суровым, хотя вы его полностью заслужили.

— Я клянусь вам памятью своего отца, что никогда не употреблял дурмана, ни в каком виде, по крайней мере, до сегодняшнего момента.

Он замолчал, и в комнате повисло тягостное молчание.

— Ладно, мы это проверим, а сейчас вернёмся к нашему делу, собственно, из-за чего вы здесь. Вы, Холеван, обвиняетесь в том, что проникли в запретную зону и пытались взломать замок этого сектора, потрудитесь объяснить нам, зачем вы это сделали, какие цели преследовали?

Денис застыл на месте, словно окаменев, однако капитан повторил свой вопрос, и на этот раз тон его был намного жестче.

— Я… Я не знал, я не хотел. Мне стало плохо на празднике, и я хотел пойти домой. Наверно, случайно попал туда. Понимаю, это выглядит бредом, но это действительно правда, я плохо соображал, где нахожусь и что делаю, это всё просто нелепая оплошность.

— Вы были один или с кем-то?

Денис открыл рот, чтобы сказать, что был там с Тренком, но что-то удержало его от этого. Помедлив мгновение, он тихо произнёс:

— Я был один.

— Так ли это, подумайте хорошенько, возможно от вашего ответа зависит ваше будущее.

— Я был один, по крайней мере, насколько помню, — ответил он уже более твердо.

Снова повисла тягостная тишина. Капитан пристально смотрел ему в глаза, словно хотел заглянуть ему в самые глубины сознания. Взгляд его был тяжелым, но юноша выдержал его, не отводя глаз ни на секунду. Наконец, он сам отвернулся.

— Ладно, хорошо, допустим, что вы говорите правду, а теперь, может, хотите ещё что-нибудь сказать в ваше оправдание, господин Холеван?

— Только одно, я сожалею о том, что произошло, правда, если бы это было в моих силах, я бы всё вернул обратно и исправил, но, увы. Я готов понести любое наказание, каким бы суровым оно ни было.

— Что ж, хочется надеяться, что вы действительно осознаёте всю степень тяжести вашего проступка. А сейчас вы вернётесь в свою камеру и будете там находиться до того момента, как будет вынесено окончательное решение по вашему делу.

Не успел капитан закончить говорить, как дверь в зал снова открылась, и всё тот же офицер охраны вошёл внутрь.

— Отведите господина Холевана в его камеру.

Охранник коротко отдал честь, тем временем Денис поднялся со своего места и, опустив голову, побрёл к двери. Весь обратный путь он так и шёл молча, глядя себе под ноги. Оставшись в полном одиночестве в камере, он рухнул на койку и стал напряжённо вспоминать. Постепенно память его стала проясняться, вспоминались всё новые и новые детали того рокового вечера, и теперь Денис был уверен, что Тренк сыграл в них не последнюю роль, однако узнать это наверняка у него не было возможности, по крайней мере пока.

***

Как только за арестованным закрылась дверь, капитан устало потер лицо рукой и обратился к своему первому помощнику, в голосе его звучала тревога.

— Просто невероятно, эта зараза и до пилотов добралась.

— Капитан?!

— Случаев приёма дурмана все больше. Сначала среди интеллигенции, потом среди фермеров и рабочих, а теперь еще и тут. Нам грозит потеря молодого поколения на всех уровнях. Как будто и без того мало проблем. И откуда только они его берут, столько мер безопасности было принято, а его все не становится меньше.

Он устало откинулся на спинку кресла и закрыл свой глаз так, что лишь его линза порой моргала красноватым светом. Не открывая глаз, он, спустя несколько минут, снова заговорил:

— Думаете, он говорит правду?