Каспий, 1920 год

Этим людям, смертельно уставшим, редко приходилось отдыхать и полностью высыпаться, а когда были короткие привалы, то они ложились либо на грязную землю, или на затоптанный и сырой камыш. Вот почему этот необычный бивуак как-то подтянул бойцов. Улицу по-хозяйственному обжили.

Кто не спит, - а таких единицы, - пришивает пуговицу, чинится или перематывает обмотки. Нигде никакого мусора, и ясно становится, что когда эта дивизия уйдет вперед, то на камнях не останется ни консервных банок, ни отслуживших срок портянок, с тем чтобы идущие сзади части, могли бы также отдохнуть на чистой улице!

* * *

Вот она - Красная Армия.

Вот ее замечательная XI армия.

Вдали от домов и семейств, пройдя походным порядком пол-России, рискуя жизнью, преодолев степи, которые иногда страшнее противника, идет с боями; вперед, чтобы по призыву большевиков и повинуясь интернациональному долгу освобождать народы Закавказья от контрреволюционного гнета и обмана.

Причем идет исключительными темпами.

Куда уж, если миноносцы не угонятся!

8 апреля (Петровск-порт).

Такая дивная погода, что нет охоты сидеть в каюте.

Перебрался с бумагами на мостик, где в штурманском столике (непочтительно именуемом «собачьей будкой») организовал канцелярию ОВРа.

Солнцем залитые горы (по которым стосковался: ведь я приближаюсь к родным местам); море - голубое и красивое, особенно по сравнению с астраханскими плесами; город - амфитеатром, нарядный и картинный в весеннем уборе зелени. Все это можно рассматривать бесконечно. Вспоминается киплинговское: «Ненасытны - рука обезьяны и глаз человека».

Но самое интересное - это жизнь на стенке. Товарищи по дивизиону, почти все занятые делом; городские бездельники и бездельницы, все более смелеющие; и, наконец, контакты той и другой стороны.

* * *

Особенно туго приходится тем, у кого каюты выходят на правый борт; из-за высоты стенки иллюминаторы упираются прямо в палы. Пропадает не только свет, но и движение прохладного воздуха.

Зато - нескончаемое булькание зажатой волнушки и неистребимый запах нефтяных остатков. Кстати, последний многих мучает, а для меня это приятный аромат детства, к которому привык с малых лет, живя с отцом на Апшеронском полуострове (в селении Романы).

Ловля наганов

С палубы «Деятельного» наблюдаем оригинальную картину.

По мере того как на основных портовых путях прекращались взрывы, несмотря на то, что обгоревшие и покореженные остовы вагонов продолжали еще тлеть и дымить, на уцелевших пирсах или прямо на камнях обвалившейся стенки начали размещаться своеобразные рыболовы.

Большинство ободранных, но в солдатской форме, причем эта форма имеет покрой и цвета различных наций. Не знаю, из каких армий они дезертировали, но по оборванным пуговицам и хлястику или шикарным желтым крагам на икрах босых ног безошибочно видно, что у нас хромает комендантская служба. В то же время ясно, что в управлениях личного состава генерала Драценко, русского полковника Л. Бичерахова {58} и в азербайджанских и дагестанских «национальных» полках служба кадров хромает на обе ноги. Тут, очевидно, уже никакие коменданты не справляются и даже Коран не помогает.

Дезертиры спозаранку, как заправские рыболовы, занимают облюбованные места (хотя из-за районов добычи иногда происходят дипломатические конфликты) и начинают забрасывать в воду свои удочки.

Такие «удочки» вижу в первый раз. Это длинный шкерт (попросту обычная бельевая веревка) с большим и тяжелым крюком на конце. Крюки разные. Не уверен, что они запатентованы, но владельцы их форму держат в секрете. Позже выяснилось, что есть крюки «на наган», а есть «на ящик» и др.

С завидным упорством владелец такой удочки забрасывает крюк возможно дальше (в день от ста до двухсот раз!) и затем медленно тянет его к берегу. Очистив крюк от типичного хлама, которым усеяны все гавани мира, рыбак, а вернее - «охотник за наганами», начинает все сначала.

Зубовный скрежет и убийственные взгляды соседей отмечают успех ловли, который бывает очень разнообразным, но зато и очень редким.

Лично наблюдал в бинокль, как появился на свет ручной пулемет Кольта, но тотчас таинственно исчез (очевидно, притоплен у берега), а удачник опять забросил крюк, как будто ничего не случилось.

За спиной ловцов горки трофеев.

Иногда это «цинк», иногда плоский ящик с патронами; когда ручные гранаты («лимонки»), когда пояса, кобуры или подсумки и многое другое, что котируется на черной бирже двух Местных базаров. Но если один из охотников неожиданно собирает пожитки и спешит исчезнуть, это значит, что ему повезло. Значит, у него под шинелью либо наган, либо кольт. Высшей мечтой является маузер или короткий карабин, не только потому, что «рыболов» готов сам иметь этот предмет первой необходимости в период гражданской войны, но главным образом из-за рекордных цен на рынке.

Каким же образом мокрый бог Нептун преподнес дезертирам этот морской клад?