Кассандра

Орест — единственный сын Агамемнона и уже только по одной этой причине должен стать мстителем. А ведь есть еще и царский трон, захваченный тираном, есть наследственное право на него.

Будучи по природе своей мягким и отзывчивым, Орест вырос среди добрых друзей и вряд ли решился бы на убийство, если бы его не направлял бог Аполлон, в руководящей роли которого признается, по Софоклу, и сам Орест:

Итак, когда в святилище пифийское

Явился я и вопросил, каким путем

За отчее убийство отомстить могу, —

Вещает мне владыка Феб и требует,

Чтоб я своей рукой, — прибегнув к

хитрости, —

Один свершил убийство правосудное.

Жизнь Клитемнестры после того, как она собственными руками совершила злодеяние над Агамемноном, а потом и его трупом, превратилась в кромешный ад. Она полна страха, ночью не дают покоя мрачные сновидения. И причиной всему — знание, что жив еще ее собственный сын, которому суждено., если верить предсмертному предсказанию вещей Кассандры, отомстить за ужасную гибель своего отца. А не верить словам Кассандры было теперь невозможно, ибо с ее смертью исчезло и заклятие Аполлона. Выяснилось, что все пророчества троянки исполнились в точности так, как она и предсказывала.

Все, кроме одного, последнего…

В душе Клитемнестры живет тайная надежда на то, что оно, может быть, и не исполнится. Даже сам Аполлон делал иногда ложные пророчества, так было, например, когда он приказал построить афинянам деревянные стены, которые так и не смогли защитить город от нападения Ксеркса, и погибло большое число жителей Афин.

Клитемнестра надеется на преждевременную гибель своего сына, но вслух эту надежду не высказывает. Ей приходится хитрить со своей совестью, когда она убеждает Электру в своем праве на мщение за погубленную Агамемноном Ифигению.

Впрочем, смутить Электру трудно, да и сама Клитемнестра не убеждена в своей правоте. Поэтому она не может вынести взгляда дочери, поэтому, узнав о мнимой гибели Ореста, она, не смущаясь, с чувством большого облегчения признается в своем счастье. При этом еще и пытается обмануть себя и других рассуждениями о том, что мать ни при каких обстоятельствах не способна возненавидеть своего ребенка, но раз так повелела Немезида, то смерть Ореста вполне справедлива.

Клитемнестра

Нелегок труд родителей: и зло терпя,

Детей своих не в силах ненавидеть мы.

Талфибий

Коль так, пожалуй, наш приход напрасен был…

Клитемнестра

Нет, не напрасен! Да и как напрасным звать

Его ты можешь, — верным мне свидетелем

Представ о смерти сына, что от нас ушел,

Мою отринул грудь и ласку, чуждым стал

Мне беглецом — и более не виделся;

В отцеубийстве обвинял — и местью мне

Ужасною грозил, меня покинувший,

Так что ни днем, ни ночью — никогда уже

Приятный сон очей не осенял моих,

Но постоянно я о смерти думала…

Теперь же мы (избавившись от ужаса

Пред ним и перед нею — самой лютою

Бедою, в доме жившей и сосавшей кровь

Мою!) — теперь, угроз ее не слушая,

Жизнь нашу будем проводить в спокойствии!..

В минуту нападения мстителей, Ореста и Электры, первый крик Клитемнестры обращен к отсутствующему Эгисту. Этим она полностью выдает себя. Не чувство мести за гибель дочери руководило ею, а преступная страсть к трусливому, ничтожному любовнику. И только лишь потом, уже в страхе перед смертью, она просит пощады у Ореста, вспоминая о своем материнстве и взывая к его сыновним чувствам. Однако Электра находит в себе силы повелительно крикнуть брату о том, чтобы он повторил удар без колебаний.

Поистине потрясающей является последняя сцена в трагедии.

Эгист, узнавший о смерти Ореста, спешит во дворец. Он приказывает раскрыть все двери, чтобы микенцы смогли увидеть смерть последнего мужчины из рода Агамемнона.

Орест же, поймавший Эгиста в нехитрую ловушку, заставляет его собственной рукой снять покрывало с трупа, и, когда узурпатор, не узнавший пасынка, просит позвать Клитемнестру, ему многозначительно отвечают, что она уже тут.

Царь срывает покров, рассчитывая насладиться видом погибшего Ореста, но перед ним лежит мертвая Клитемнестра.

Через несколько минут к ней присоединяется и Эгист.