Кассеты Шохина

Двадцатое марта сегодня. Понедельник. Ирка Крупова говорила со мной про Сашку. Второй раз уже в последнее время. Попросила его тетрадку с мыслями и выписками, я пообещал. Это она однажды пошутила... что влюбилась бы в него, будь он на две головы повыше. На похоронах Ирка очень плакала... А я теперь запираюсь. В своей комнате такой запор на двери сделал! Клевый. Два уголка и гвоздь поперек. Отец вчера опять оторвал, пока меня не было. А я сегодня опять привинтил. Когда орут из-за двери — веселей слушать, чем когда над ухом... Но я одно не пойму: он же сказал зимой, что уйдет в марте! К той. Вот и мотал бы! Нечего тут свои порядки наводить... Вообще-то чувствую в себе то слабость, то такую силу! Слабость — когда думаю, почему я и все другие тут, а Сашки нет. Что это глупо. Несправедливо. Что не может так быть! Не должно, что его нет! Ему, может, больше всех нас надо было быть... А силу — когда настроение, как у тех ребят на остановке. Которые били стекла вдребезги. Знаю, что тоже так могу, — иногда до черта хочется чего-то такого... Как короткое замыкание в мозгах. Вспышка, тьма, и все — все равно! И драться уже не боюсь. Почему раньше это казалось чем-то сложным? Главное, не бояться за себя — и всех делов. Не думать в это время о себе, не трястись над собой... А я и не трясусь. Вот... Но Сашкину запись — ту, на кассете — почему-то не могу слушать. Сколько раз хотел! Но никак. Ладно, все...

Да, Владик теперь не боялся драться. Но стоял сейчас в стороне, глядя, как нормалы разделываются с тем странным типом...

Он был не с ними, потому что не узнавал их. Никого не узнавал! И с этой минуты презирал и ненавидел всех. Толстого Костика, который вечно пел: «Лучший месяц в году я у моря с тобой проведу», а сейчас сопел и лупил каблуками того, кто скорчился на бетонном полу подвала. И азартно вскрикивающих любителей кроссвордов Славу и Петьку, старавшихся попасть в живот. И Миху ненавидел! Работавшего ногами молча и расчетливо, будто он выполнял нужное серьезное дело... С ними — с такими — Владик не был! Он был скорее с длинноволосым типом у них под ногами...

И тем не менее он стоял в стороне. Стоял, не узнавая нормалов, ненавидя их и презирая, сцепив челюсти так, что ломило зубы.

Били они его у двери, и выскочить за помощью было невозможно. Вмешаться самому? Нет, Владик их не боялся! Но чем это кончится? Они же ничего сейчас не соображают, изобьют до полусмерти за компанию, и все! И он стоял и смотрел, и небывалые, чудовищные ненависть и бессилие грохали у него в висках...

Случилось так. Нормалы пришли веселые, шумные — получка. Радостно вспоминали, как быстро «сломался» черный Славка и как они отнесли его домой, сдали на руки маменьке. Длинноволосого парня в дальнем углу они заметили не сразу. Он был невысоким, с узким лицом, в мятой джинсовой куртке и с грязным рюкзачком в руках.

Он сказал им:

— Извините, ребята... Хотел заночевать, но не буду вам мешать. Пойду.

— А откуда ты взялся? Здесь, в этом подвале? — Миха недобро повел сутулыми плечами. — Кто ты вообще такой?

— Зачем это вам? — спросил парень. Глаза у него были темные и очень спокойные.

— Вижу, что хиппок! Не верти лучше!

— Если видишь — что спрашивать? — снова вопросом на вопрос ответил парень. Он до того вежливым голосом отвечал, что получалось чуть ли не свысока...

— Зачем? А это уж — дело мое! — отрывисто сказал Миха и шагнул к парню. — Значит, так... Нигде не работаем, путешествуем «стопом», жрем на халяву — где подадут, а где и слямзим... На белый свет глядим, наслаждаемся! Хоро-ошая жизнь... А кто-то за тебя вкалывай? — вдруг заорал он. — Работа дураков любит, да?!

Он рванул парня за волосы, и тот, стукнувшись головой о стенку, упал. Подняться не успел — его за ноги оттащили от стены, чтоб удобней было бить, и начали...

Владик нагнулся за ящиком и швырнул его в стену. Ящик с грохотом рухнул и рассыпался. Миха обернулся, скользнул по Владику невидящими глазами...

— Глянь! — хрипло крикнул Владик. — Не по трупу моло¬тишь? По трупу-то какой интерес!

— В самом деле, — пробормотал Миха и потер лоб. — Из за какого-то дерьма садиться еще...

С остальными он разобрался легко: кого просто оттолкнул, кого оттащил за шиворот... Вместе они допили принесенное. Вино плескалось в возбужденно вздрагивающих руках.

— На! — Миха протянул Владику остаток. — Пей да пошли отсюда.

— Нет, — сказал Владик. — А его что, тут оставите?

— Хо, нашел о ком заботиться! Оклемается — уползет.

— А вдруг его искать будут?

— Да кому он нужен! Заруби на носу: такие никогда никому не нужны... Так что не дрейфь, спи спокойно... Пошли, пошли!

Владик вышел с ними, бросил, что он — домой, и вернулся. Парень стонал. «Живой, слава богу...» — опустошенно подумал Владик и присел рядом на корточки.

— Слушай, может, «скорую» вызвать? — спросил он парня. — Слышишь? Или милицию? Я их всех знаю, я не боюсь!

— Н-не надо... —с трудом проговорил парень. — Не вздумай. Я с властями... предпочитаю... не иметь дела.

— Почему?

— Просто не хочу. Ты иди...

— А может, нужно чего?

— Нет-нет... Отлежусь и уйду. Ты иди, ничего не надо...