Кассиопея

– Задыхаться по-разному можно. – Мингю переводит взгляд на лиловое небо. – Я задыхаюсь из-за того, что у меня в руках все, чего я когда-либо хотел, но понимаю, что совсем скоро придется разжать пальцы. И позволить этому выскользнуть вниз. – Он кусает щеку изнутри и трет свою шею, на которую давит так, будто его действительно душат. – Я встретил мать, о которой не помню почти ничего, кроме запахов и рваных фрагментов. Я хожу в университет вместо другого человека и живу жизнью, от которой отказался сам, но жалею до сих пор. Я встретил человека, который в моем мире давно мертв и которого я подвел, а теперь могу исполнить обещание. Я… – Его голос срывается под конец, и он поджимает губы. – Здесь все то, что позволяет мне чувствовать себя человеком. Этот мир возвращает мне меня, но вместе с этим… напоминает, что ничто не вечно, – Мингю чувствует, как мрачнеет его лицо, когда он поворачивается к Чонхо, – и что скоро мне придется уйти.

– Ты же не хочешь сказать, что…

– Я не принадлежу этому месту. Оно меня отвергает. Это так глупо, – Мингю нервно смеется, пряча лицо в ладонях, – как будто пришел в гости, тебя сытно кормят, а потом напоминают, что пора уходить.

– Всегда можно остаться на ночевку, – выдает Чонхо с отблеском потерянного себя самого в глазах.

– Чему быть, того не миновать.

– Я уже говорил тебе и… Эй, – Мингю хватают за плечи, – я говорил это, но могу повторить еще сотню раз. Я не хочу, чтобы ты уходил.

Мингю хочет перестать существовать. Хочет оказаться посреди пустоты, где нет вопросов, нет желаний и боли этой тупой, которая лижет шрамы на запястье, которые горят почему-то и словно рвутся, обнажая то, что он так хотел забыть. Может, стоило тогда просто довести дело до конца.

– Придется.

Весь мир, им потерянный, у его ног сейчас. Вся боль, им испытанная, оживает и полыхает под кожей, оседая гарью на изнанках вен. Перед ним – все. Перед ним все и ничего одновременно.

– Если есть люди, которые как падающие звезды, – руки Чонхо дрожат, – то я такой же? Я для тебя – падающая звезда?

– Нет. – Мингю смотрит на сиреневое небо, на котором уже давно пропали рваные мятные облака. – Ты как комета. Появляешься один раз за всю жизнь, давишь своим ярким светом долго-долго, но не сгораешь в атмосфере, а продолжаешь свой путь. Чтобы потом вернуться снова, но уже в другой жизни.

Пачка сигарет падает с подоконника, когда он шевелит затекшей ногой. Мингю смотрит на пол, а потом – на кухонный стол, с краю которого по-прежнему лежит та, другая – пустая. Которую когда-то в кармане носил Тэён. И которую за две с половиной недели никто так и не осмелился выкинуть. В груди ярко и болезненно взрываются чувства, которым нет места.

Чонхо тянет вперед руку и накрывает ладонью его глаза.

Перед ним теперь только темнота. Перед ним – лишь осознание, что скоро придется стать песком, который ускользает сквозь пальцы. Он ощущает пустоту.

И тепло чужих губ на своих.