Кассиопея - Москва

«…Катюша, я понимаю, что вам это вряд ли пригодится на корабле, да и на второй планете Шедар это вам тоже вряд ли понадобится, — тихий смех ее преподавателя Кирилла Николаевича, — но вы запомните: вот этот приборчик вам всегда поможет отличить почву от, скажем, льда. Посмотрите на картинку — видите, эти как будто вздрагивающие линии? Это не помехи, Катюша, это колебания, свидетельствующие о возмущении сейсмологической обстановки в Антарктике, во льдах. Да, я знаю, что предвестники землетрясения выглядят иначе, но то земля, милая моя, а то — ледовая толща…»

Мама.

Катя молча развернулась и побежала обратно в рубку. «Это не помехи, Катюша»… А вы мне тогда еще зачет поставили, Кирилл Николаевич.

На повороте она наткнулась на Михаила, который шел в сторону шлюзов. Он слишком хорошо ее знал, чтобы понять, что она взволнована всерьез.

— Что такое, Катя? — требовательно спросил он и повернул назад, провожая ее в рубку. — Что случилось?

— Усиление сейсмологической активности. В районе работ скоро будет планетотрясение! — от волнения Катя забыла обо всем — и об их размолвке, и о своих чувствах, достаточно растрепанных за последнее время. Мишка умный, он все решит! — Я только сейчас поняла, надо было раньше… на диаграмме…

Они влетели в рубку. Лиэлл развернулась к ним вместе с креслом.

— Связи еще нет, я же обещала… — она увидела Катино лицо. — Что?!

Катя бросилась к мониторам, молча нашла нужную диаграмму, судорожно прикинула баллы, сбилась. Михаил подошел сзади, через ее плечо глянул на экран.

— Спокойно, Катерина, объясни пока все Ли, я сам посчитаю.

— Их надо срочно отзывать оттуда, — срывающимся голосом сообщила Катя, изо всех сил стараясь успокоиться. — Планетотрясение, а там эта расщелина…

Лиэлл поняла моментально, бросила взгляд на передатчик.

— Связи нет. Зевс-громовержец… — неожиданно беспомощно произнесла она.

— Минимум шесть баллов по шкале Рихтера, — сообщил Михаил. — Все бы ничего, там ведь голая равнина.

— И расщелина, над которой они стоят, — выдохнула Катя.

В рубку быстрым шагом вошел Виктор, за ним — Юля и Варвара.

— Что такое, Панферова? — обычным, спокойным голосом спросил Середа, усаживаясь на свое место.

Катя постаралась собраться, успокоиться и отрапортовала о происходящем вполне связно и понятно. В рубке наступила тишина.

— Миша, сколько еще у нас не будет связи? — также спокойно задал вопрос Виктор.

— Еще минут десять, — мгновенно прозвучал ответ.

— А когда ожидаем первые толчки?

— Судя по нарастанию на диаграмме активности — минут через пять, — негромко отозвалась Катя, которая твердо в этот момент решила, что если с мальчиками что-то случится, она выбросится в тот самый вакуум.

— Что ж, нам остается пока только надеяться, что их не зацепит, — откинулся на спинку кресла Виктор.

— Варенька, — тихо произнесла Юля, глазами указывая Варваре в сторону Лиэлл.

— Ли, ты что? — испуганно спросила Кутейщикова, пересекая рубку.

Лиэлл полулежала в кресле Павла, крепко стиснув побелевшими пальцами подлокотники, запрокинув голову назад. Глаза ее были широко открыты, но она явно ничего не видела. Губы еле заметно шевелились, на белом виске билась тонкая голубая жилка.

— Не трогай ее, — предупредил рывок Варвары Михаил. — Она в порядке, просто не мешай.

Павел прошел буквально пять-шесть метров, когда почувствовал то самое сжимающее сердце чувство. Как будто кто-то тянул его прочь, обратно к капсулам. Стой, ты что, испугался? Что там страшного?

— Чего ты встал? — нетерпеливый голос Лобанова. — Мне уже кажется, что я начинаю замерзать. Пошел к тебе. Автопогрузчиков пригласим дистанционно.

— Федька, не ходи! — резко крикнул Павел.

В голове что-то вспыхнуло, и он отчетливо увидел капсулу на фоне падающих обломков льда, которая медленно сползала в трещину, расходящуюся перед ней. Тут под ногами ощутимо дрогнул снег, и видение пропало. Павел понял.

— Уходи, Лобанов, — снова крикнул он. — В капсулу и уходи! Начинается планетотрясение, а под нами расщелина!

— Где? — удивился Федор, но сделал шаг назад в сторону капсулы. — Погоди, а ты? Я тебя дождусь! — в его голосе прорезалось знакомое упрямство.

— Уходи! — в третий раз крикнул Павел, направляясь назад, и тут снег снова дрогнул, уже ощутимо. Со всех сторон донесся слабый то ли стон, то ли начинающийся рев, и внешние микрофоны донесли до него жутковатый треск.

— «…ров», «Остров», я «Материк»! — прорвался в наушниках Копаныгин. — Пашка, Федька, уходите! Начинается планетотрясение, по Рихтеру ждем не меньше шести баллов, вы опасно стоите, над расщелиной! Пашка, ты меня слышишь? Федор!

— Слышим, Мишка!.. — начал Павел, но тут треск во внешних микрофонах стал отчетливее.

Павел прибавил шаг, и тут новый толчок буквально сбил его с ног. Он попытался подняться, но треск стал оглушающим, перерос в страшный гул, рев, Павла куда-то потащило, что-то ударило его по голове, и свет померк. Еще несколько мгновений он слышал, как его звал Федор, а потом наступила тишина.