Каста огня

«Кто контролирует мостик, тот управляет судном», — подумал Катлер, следуя за Привитерой. Древнейшая истина корабельных бунтов. Восставших тянуло сюда словно силой притяжения, но это было лишь отвлекающим маневром, а истинная цель Авеля оставалась неясной. Энсору стало интересно, как бы почувствовала себя ополченка, узнай она правду.

Еще одна пешка, как и все мы, жалкие ублюдки…

По пути они проходили мимо десятков повстанцев, мужчин и женщин из каждого слоя корабельного общества. Бойцы в доспехах сил безопасности командовали адептами ученого вида, флотские старшины в аккуратной униформе стояли рядом с грязными крепостными матросами. К бунту присоединился даже какой-то техножрец, управлявший тремя боевыми сервиторами, но, как ни печально, офицеров Катлер не заметил. Привитера рассказала, что против Небесного Маршала поднялась почти половина экипажа — намного больше, чем ожидала верхушка инакомыслящих. Мимоходом заглядывая в лица мятежников, Энсор видел гнев и страх, решимость и отчаяние — и непременно ненависть.

Ксеносы поистине отвратительны нам. Кирхер выставлял их в лучшем свете годами, возможно, десятилетиями, чтобы его маленькая порченая империя не развалилась, но ненависть всегда находилась совсем близко, ожидая момента истины.

К своему удивлению, Катлер не был уверен, что чувствует по поводу этой истины. Троица пошатнула его веру во множество вещей, включая божественное право человечества владеть звездами, но тау это не делало лучше. О’Сейшин со всеми его красивыми разглагольствованиями о Высшем Благе был всего лишь очередным коварным сукиным сыном, пытавшимся напустить тумана вокруг очередной версии тирании.

Лучше уж наша Империя Зла, чем их…

— Эй, тормози! — предупредила офицер, когда они добрались до широкого перекрестка. — Дальше начинается один из главных коридоров, ведущих к мостику. Поверь мне, туда лучше не заходить.

Слева и справа от прохода располагались повстанцы, хорошо вооруженные и бдительные, несомненно, лучшие бойцы Привитеры. Там же лежали и тела — очень много тел, разбросанных в случайных позах, в которых их застигла насильственная смерть. Большинство трупов были человеческими, но оставалось неясным, мятежники это или лоялисты.

«И, разумеется, настоящие лоялисты здесь мятежники, — с мрачной веселостью подумал Энсор. — В любой гражданской войне творится подобный кавардак».

— Валанс, — позвал он и жестом указал разведчику на перекресток. Кивнув, Жак встал на одно колено возле прохода, после чего извлек из поясной сумки маленькое зеркальце и закрепил вещицу на стволе винтовки. Осторожно выставив оружие за угол, конфедерат прищурился и вгляделся в отражение.

— Полный коридор солдат-ксеносов, — доложил он. — Засек не меньше полусотни воинов огня и один БСК «Кризис». Плюс кучу дронов.

— Гранатами их? — предложил Катлер.

— Ты думаешь, мы не пробовали? — неодобрительно посмотрела на него Привитера. — Слушай, мужик, синекожие свое дело знают. Для гранат они слишком далеко.

— Она права, — подтвердил Валанс. — У них преимущество дистанции и огневой мощи. Наверняка и щитовыми дронами запаслись, просто для уверенности.

— Другого пути нет? — спросил Энсор командиршу повстанцев.

— Пробовали по вентиляции, но там полно дронов. Потеряла из-за этого нескольких хороших ребят, — женщина пожала плечами. — Нет, мужик, пройти можно только здесь.

Кивнув, Катлер показал большим пальцем на привязанного к нему тау.

— Ну ладно, тогда пускаем в ход командующего Приход Зимы.

Айверсон чувствовал, что приближается к добыче. Ветхие, проржавевшие и обшарпанные участки нижней палубы сменились белыми, безупречно чистыми коридорами из какого-то формованного пластика, который тихо гудел и испускал собственный свет. Тау полностью перестроили этот захолустный сектор корабля, создав потайной мирок внутри линкора.

«Как давно все этот началось? — спрашивал себя Хольт. — Когда Кирхер продал Империум? Пять лет назад? Десять? Двадцать? Сколько времени мы на Федре сражались во имя лжи?»

Масштабы предательства оказались чудовищными, и Айверсон чувствовал, как в нем разгорается ярость, подпитываемая абсолютной убежденностью в виновности Кирхера. Уже давно комиссар не испытывал столь сильного презрения к кому-либо. Все вокруг могло быть истинным или ложным, правильным или ошибочным, но в одном Хольт не сомневался: Небесный Маршал швырнул бесчисленное количество жизней в мясорубку фальшивой войны. Он должен умереть.