Кастелян

— Ну, то есть, можно почитать теорию, сделать расчёты, но… смысл? — я вздохнул. — Леди, если позволите, у меня есть проблема поактуальнее. Воронята замерзают. Только декабрь заканчивается, а к февралю обещают…

— Львов попросите дров нарубить. Совсем уже обленились?

— Домовики топят по максимуму. Исчерпан ресурс тепловодов. Нужно…

— Это — дело Хранителя.

— Его нет.

— Вернётся и починит. Почему ты…

— Его *совсем* нет.

— Вот как. И ученика не оставил?.. Что ж, все мы смертны. Замок найдёт нового Хранителя, а сейчас этим заняты преподаватели. Поэтому давай-ка…

— Что-то пошло не так. У меня комплект чертежей двухвековой давности, и уже тогда, похоже, Хранителя не было. Но тогда хотя бы руководящий состав был компетентным, сейчас же…

— Откуда у тебя чертежи?

— Нашёл у себя на столе. Леди, пожалуйста, выделите мне минуту из своей вечности. Так будет быстрее.

— Нашёл, значит… Говори.

— У меня имеется артефактный набор чертежей. «Реставрация набора Основателей». Нашёл на столе у себя в комнате. Я починил сначала уборочную систему в замке, теперь взялся за тепло. Трубки зачаровываю сам. Учебную зону наладил, но в тоннели рядом с факультетскими спальнями меня не пускают. Требуется разрешение от деканов. Гриффиндор я сделал, так как живу там. Барсуки переживут эту зиму, у них кухня рядом. Что делать со змеями, пока не знаю. А пришёл я, чтобы попросить вас дать мне разрешение на ремонт у спален Рэйвенкло.

— Почему этим занимаешься ты? Где деканы?

— Я не знаю, почему Хогвартс не передал это дело деканам. Но, по мере знакомства с замком у меня крепнет ощущение, что простой ленью довести его до такого состояния трудно. Я не знаю, на чьей стороне деканы, понимаете?

— Глупости! Деканы дают клятву, которая не позволит сделать им ничего подобного.

Я ничего не ответил. Спорить бессмысленно. Ещё один уверенный в собственной правоте взрослый.

— Итак?

— Отпустите меня, пожалуйста.

— Плохо. Очень быстро сдаёшься. Нужно уметь убеждать людей, если хочешь получить свою команду и союзников.

— Это как в шахматах, леди. Иногда заранее видишь весь разговор и просто не начинаешь его.

— Ты можешь внятно объяснить, чем тебе не нравится мой декан?

— Я его не понимаю.

— От недостатка самомнения ты не страдаешь. Так иногда бывает — дети не во всём понимают взрослых.

— Я вообще ничего не понимаю. Меня выцепили из семьи маглов и бросили в Хогвартс, ничего не объяснив. Если я пытаюсь делать самые простые вещи — безразмерные сумки или кое-что из своей магии — на меня странно смотрят. Один преподаватель, в конце концов, приватно посоветовал не демонстрировать эти чудеса, если хочу выжить. Я вынужден полностью затаиться, пока не начну хоть как-то разбираться в происходящем, понимаете? Если я приду не к тем людям, вывалю на них проблему с отоплением, они сильно удивятся и прихлопнут меня на месте.

Я перевёл дух.

— Ну а гоблины — это непонимание в квадрате. Эти их прошлые войны, их нечеловеческая мораль, их…

— При чём здесь гоблины?

— … попытался однажды поговорить с Флитвиком, но он то ли сам по себе такой, то ли гоблинская кровь сказывается, но…

— Что?!

— … не могу предсказать его реакцию. Еле съехал с темы, а ведь повод был совсем плёвый. Что будет, если…

— Тишина в классе!!.. Правильно ли я поняла, что деканом Рэйвенкло является полугоблин? Некий Филиус Флитвик?

— Да оба раза.

— Что делает полугоблин в Хогвартсе?

— Эээ… Ну, учит-то он нормально, только я его…

— Это было рассуждение вслух. Помолчи минуту.

Леди Ровена надолго задумалась.

— Там вокруг тебя много людей?

— Никого нет. Сейчас ночь и каникулы.

— Хорошо. Возьми это кольцо…

На каменной книге между ладонями появился простой серебряный ободок с мелким турмалином.

— Зачем? — я с подозрением уставился на подарок, начинённый чарами, как вчерашняя индейка — черносливом.

— Это порт-ключ. Он доставит тебя ко мне. Надень его и влей немного своей магии — той, которой ты разбудил статую.

— Почём мне знать, что на другом конце — не клетка для магов? — не знаю насчёт порталов, но элементы системы отслеживания, работающей между мирами, я вижу отчётливо. Впрочем, вслух говорить это не обязательно.

— Кое-чему вас всё-таки учат, — удовлетворённо сказала Ровена. — Я могу принести тебе клятву о непричинении вреда.

— Я им не верю. Клятвам, в смысле.

— Ну, знаешь ли…

— У меня перед глазами — человек, который ежедневно делает то, чего не должен делать согласно клятве директора. Я не знаю, сколько вас там — тех, кто не принесёт вместе с вами эту клятву. Я не знаю, что такое «вред» — у нас третье тысячелетие пытаются дать определение вреда в уголовных кодексах. Я стараюсь избегать того, в чём не разбираюсь.

— Н-да. Впервые встречаю такого недоверчивого ученика.

Я вздохнул. С этими формулировками — вообще беда. Насилие ради твоего же блага — это вред? Если тебя посадят в клетку, чтобы ты не причинял себе вреда вредными привычками — это вред? Навредить мне, чтобы спасти десяток других подклятвенных — это будет считаться вредом? Да, я читал Азимова. Он может подтереться своим первым законом.

— Зачем мне нужно к вам?