Кастро Алвес

произношению. Согласно свидетельству современников Кастро Алвес «не

присасывался к книге, ему достаточно было просто прочитать, чтобы усвоить уроки».

Но у него уже не хватало времени на все: и сочинять стихи для «оутейро», и

редактировать школьную газету своей группы, и мечтать о факультете в Ресифе, где

читали и переводили Виктора Гюго. Уже в колледже маленький кружок начал читать

французского поэта в переводах мальчика Сесеу.

Да, подруга, был предмет, который пришелся мальчику по вкусу и который он

усвоил сразу, с поразительной быстротой. Это был французский язык. Он стремился

овладеть французским, чтобы читать Гюго в подлиннике.

Со времени колледжа Виктор Гюго стал его большим другом, другом, который

сопровождал его всю жизнь. У Гюго юный поэт научился ценить слова и чувства. Не

было ничего более важного для Кастро Алвеса, чем знакомство в детстве с Виктором

Гюго. Это позволило ему выдвинуться среди прочих юных поэтов и освободиться от

влияния Байрона. Без знакомства с Гюго его поэзия, возможно, развивалась бы в иных

направлениях и, возможно, не достигла бы такой силы. Однако не следует приписывать

только Гюго освободительный и героический характер поэзии Кастро Алвеса. Хотя ни

один поэт не волновал его так и ни одним из поэтов он так не восхищался. В те дни в

27

колледже он если не взирал на окна тюрьмы, где томился Лисбоа, то душой и телом

отдавался вихрю, которым были для него произведения Виктора Гюго. Благодаря им он

познал величие, красоту и свободу, они волновали и возвышали его.

И, возможно, знакомство с Гюго было полезным для него уже при первом тяжелом

потрясении, которое он вскоре пережил. Во время его пребывания

1 В городе Коимбра находится знаменитый португальский университет, основанный

в 1307 году.

28

в колледже умерла его мать, Клелия Бразилия. Хрупкая, красивая Клелия Бразилия,

всегда болезненная и после трагедии Порсии как бы напуганная жизнью, была очень

привязана к детям; нежная и мягкая, она в один прекрасный день оставила их без своих

забот. Жозе Антонио, болезненный и нервный, предпочитавший Байрона Гюго и

думавший всегда о смерти больше, чем о жизни, не выдержал потрясения и, полный

отчаяния, выбросился из окна. Его спасли, он написал в память о матери исполненные

страдания стихи, рыдал и проклинал жизнь.

Сесеу выдержал удар с той же отвагой и мужеством, с которыми переживал и в

дальнейшем все тяжкие моменты своей жизни. Он не сочинял стихов, посвященных

покойной матери, — и воспел ее только несколько лет спустя, не потерял веры в жизнь,

не искал смерти. Он страдал, без сомнения, ибо любовь жила в нем постоянно и он

очень любил прекрасную и нежную Клелию Бразилию. Но он не пришел в отчаяние.

Будучи моложе брата, он оказался гораздо более мужественным, чем тот, ибо жил не

только среди книг, но и среди людей.

Тюрьма, где отбывал наказание Жоан Лисбоа, стихи Виктора Гюго, «оутейро»...

Однако, помимо этого, было, подруга, и еще кое-что, что оказало сильное влияние на

мальчика, что наложило на него свой отпечаток.

В эти лунные ночи Баии, когда с неба спускалась бесконечная тайна, когда с моря

доносились нежные песни Йеманжи |, когда с земли поднимался одуряющий запах

цветов, в эти ночи, подруга, из самых укромных уголков города, из-за холмов, из самой

глубины ночи, неведомо откуда, доносились звуки, которые мы, замирая, слышим и

сегодня в гавани. Это топот ног и хлопание в ладоши на макумбах, это кан-домблэ 2,

устраиваемые в честь святых: Ошосси — «моего святого», Омолу — богини, которой

ты так

1 Иеманжа — богиня вод в негритянской мифологии северо-востока Бразилии.

2 Кандомблэ — негритянский религиозный обряд, сопровождаемый танцами и

пением.

28

боишься, Шанго и Ошума. Это барабаны атабаке, звуки которых разносятся над

городом, окутывают его и уносят в мечту. Мы знаем, подруга, что там, где мы столько

раз с тобой бывали, в этих укромных местах, где наши братья негры чествуют своих

бедных богов, там танцуют негритянки в красивых одеяниях. Мы знали с тобой, что в

любой момент полицейский отряд может совершить налет на макумбу и забрать

жрецов, их помощников и «святых»; мы знали, что кандомблэ всегда риск, что у негров

даже боги не могут свободно танцевать на этой земле. Но все же на склонах Баии не

переставал звучать трагический голос атабаке и не переставали звучать песни

Йеманжи, нашей матери, хозяйки моря и нашей судьбы. Что с того, что на спине

Прокопио *, нашего друга из Матату, видны следы кнута, как напоминание об этих

внезапно оборвавшихся празднествах? Прокопио все же не перестал чествовать своего

святого — Шанго. А разве ты сама, когда приходит время, не относишь мыло в подарок

доне Жанаине, ибо это она привела тебя ко мне, твоему другу? Прислушайся! Звуки

28

атабаке доносятся издалека, никто не знает откуда. Под эти звуки будут танцевать

негры, и тайна Баии останется неразгаданней.

Раньше, негритянка, было хуже. Во времена Кастро Алвеса негры были рабами; их

покупали на аукционах, это был товар, который продавали, обменивали,

эксплуатировали. И взамен того, что они дали белым, — свою силу, свой пот, своих жен