Каструм Альбум

В этот раз он решил наполнить душу легкостью и не вмешиваться вообще. «Это не от душевной слабости, а от мудрости прожитого и неизгладимости пережитого», – уговаривал он сам себя.

Хаким по-прежнему жил напротив храма Сан-Николас-де-Бари и держал крошечную полуподвальную таверну. Войдя в помещение, он глянул в длинное узкое зеркало, висящее при входе, и не увидел отражения. С этим зеркалом всегда было что-то не так. Он получил его вместе с грузом, который достался в качестве оплаты за использование склада. Зеркало было такое старое, что отражение всегда напоминало, скорее, размытое мыльное пятно. Хаким повесил зеркало так, что его можно было увидеть практически из любого угла таверны.

Сегодня скрытая в завороженном предмете магия пробудилась. Зеркало покрылось мутной рябью, замерцало и выдало абсолютно непотребную картинку. Глядя на этот разврат, Хаким подумал, что если такое местным за вознаграждение показывать, то скоро он и крепость выкупит, и близлежащие земли. Картинка возбуждала, и Хаким во избежание конфуза быстро накинул на зеркало кусок ткани.

– Что, у нас кто-то умер? – услышал он знакомый голос.

– Я еще не решил, – мрачно ответил Хаким и, обернувшись, увидел входящую Кати. Почти умоляюще он крикнул:

– Ну что тебе надо?!

– Я хочу выпить, день был тяжелый. Обслужи клиента, старый дурак, – мягко сказала Кати тоном, от которого оскорбление прозвучало как объяснение в любви.

– Сама…

Он замялся, воспитание не позволяло обидеть женщину.

– Дура? – смеясь, произнесла за него Кати.

– Старая, – набрался наглости Хаким и поспешно добавил: – Простите.

Увиденная картинка всё еще не отпускала его, он, не раздумывая, налил вина в два бокала и один протянул Кати.

Она внимательно смотрела на него:

– Чем ты обеспокоен, Хаким? Ты пережил моих двух мужей и почти не изменился. Мы живем рядом, и при этом о тебе никто ничего не знает.

– Зачем тебе? Зачем тебе знать то, во что не стоит верить?

– Ну-у, знаешь ли, давай договоримся, что это мне решать, во что верить, а во что нет.

– Есть опасение, что, рассказав тебе, я запущу в сказку еще одну душу, – ответил Хаким честно.

– Сказка-то хоть добрая? – пошутила Кати.

– Страшнее ты и не слышала, – темнея лицом, совершенно серьезно ответил Хаким.

Кати разбирало несвойственное ей любопытство. Жизненный опыт научил: чем меньше ты прочла чужих судеб и узнала чужих тайн, тем дольше проживешь.

Но словно бес вселился в нее сегодня. Включился какой-то охотничий азарт, доисторический хищник, желающий во что бы то ни стало получить то, что хочет.

Не так уж и важно, что именно заставило Хакима поддаться искушению, а Кати отбросить всякий стыд. Перегнувшись через стойку, он, обхватив ее правой рукой за шею, притянул к себе, пару долгих секунд смотрел в глаза и затем поцеловал. Поцеловал так, словно не пил несколько дней и теперь готов выпить эту женщину до дна. Кати опешила, конечно, что ее незамысловатые соблазнения сработали, но не особо сопротивлялась. Два взрослых человека могут позволить себе с грохотом, не расцепляя рук и губ, ввалиться в подсобку и, подогреваемые мыслью о том, что дверь в таверну не заперта, – да гори оно всё синим пламенем, пусть даже кто-то и войдет! – доставить друг другу удовольствие.

4

Потом они долго сидели на полу, попивая вино, и Хаким впервые за долгие две тысячи лет рассказывал свои сказки. Кати, прикрыв глаза и поглаживая его кончиками пальцев, слушала.

– У тебя в голове столько историй, как они все там помещаются?

– Когда каждая из них – часть тебя, ты легко можешь вспомнить любую, самую мелкую деталь.

– Что думаешь делать дальше?

– А ничего не буду, с тобой буду встречаться. Склад распродам к дьяволу.

– Ясно… а с этими двумя что делать будем?

– Ни-че-го. Ничегошеньки делать мы с ними не будем. И я… знаешь о чем подумал? Может, всё так закручено, потому что она невинна? Может, обойти как-то мораль, и будут они жить долго и счастливо? Слишком много патетики, героизма и романтики. Надо бы упростить – никому интересно и не будет. Демоны увидят, что мы никого не спасаем, грешим приземленно, и отстанут.

Ответом было слегка зеленоватое свечение под потолком.

– Началось, ты это видишь?

– Что? – Кати покрутила головой. – Не вижу.

– Вот и я о том же… – загадочно подытожил Хаким.

* * *

У Кати была своя особенная мудрость. Она не размышляла многослойно, не усложняла простое и не погружалась в сложное. Она видела вещи такими, какими они были. И если Хакиму кажется, что эти двое должны вкусить запретного плода, она может это устроить.

Ей понравилось быть с Хакимом. Неторопливое занятие любовью с ним, словно выдержанное вино, накрывало не сразу и оставляло долгое терпкое послевкусие.

Сказано – сделано. Будучи вхожей в дом семьи Евы, Кати часто сопровождала ее как компаньонка в прогулках по магазинам, была дружна с матерью Евы. Зажиточная, милая семья – и простой сын лавочника… Сможет ли она представить родителям Евы Николаса в выгодном свете? Он кажется умным парнем и воспитанным, но что, если Еве уже присмотрели солидного жениха?