Касты и расы

Наука может установить значение важности расы посредством результатов, вытекающих из генетики, теории наследственности, демографии и патологии как науки. Всё это может благоприятствовать пробуждению чувства расы, но не может, однако, его создать. Необходимо, чтобы появилась внутренняя реакция, а для этого гораздо эффективнее «миф» — миф как идея-сила, как воодушевляющая идея, которая может помочь данной области научных исследований. Таковой миф акцентирует следующее: раса означает полноту, превосходство и твёрдость. Есть существа обычные, и есть «существа расы». Независимо от того, из какого социального класса они происходят, они составляют аристократию. В них ещё живёт пришедшее из глубины веков таинственное наследие.

Поэтому даже на уровне самых общих формулировок расизм имеет ценность испытания, своего рода реактива. Реакции людей на расовые идеи представляют собой некий барометр, показывающий «количество» расы, присутствующее в них. Говорить «да» или «нет» расизму — это не просто интеллекту-альная альтернатива, это не субъективный и произвольный выбор. «Да» расизму говорит тот, в ком ещё жива раса. Напротив, противостоит расизму и во всех областях ищет алиби, оправдывающее его неприязнь, и не верит в расизм тот, кто внутренне побежден антирасой, в ком изначальные силы были подавлены этническим обломками, процессами смешения и вырождения, или же влиянием изнеженного и «интеллектуализи-рованного» буржуазного образа жизни, потерей связи со всем действительно изначальным на протяжении поколений.

Это надо заявить совершенно ясно, почти как предпосылку для всякого частного изложения расовых идей. Фашизм сегодня призывает всех тех, в ком «раса» ещё не угасла.

3. СЛЕДСТВИЯ ЧУВСТВА РАСЫ

Граф Гобино, которого в определённом смысле можно считать отцом современного расизма, никогда не скрывал глубинных причин своего выбора. На написание знаменитого «Опыта о неравенстве человеческих рас» в 1853 году его подвигла реакция всего его существа против «демократической и эгалитарной трясины», в которую всё больше погружались европейские нации.

Такой пафос и должен сопровождать всякую последовательную расовую позицию и, следовательно, проявляться вполне определённым образом в общественно-политических выводах. Разумеется, такие выводы согласуются с принципами фашизма, которые в результате укрепятся и, так сказать, оживут.

Быть расистом фактически означает восстать против масонско-демократического мифа, согласно которому высшей ценностью является «человечество», а все люди по своей сути равны и являются братьями. В действительности же этого мифического «человечества», о котором говорят как о евангелии «бессмертных принципов», или не существует, или же в наших глазах оно мало что значит.

Разъясняя позицию расизма, мы должны сказать, что не отрицаем существование ряда аспектов, общих для большинства людей. Но равным образом существуют и не менее реальные аспекты, связанные с различиями — это очевидно и неоспоримо. При оценке первых и вторых нужно определиться, снова испытать внутренние призвания. Расизм, могли бы мы сказать, определяется в соответствии с классическим духом, неотъемлемой чертой которого было превознесение всего, что имеет форму, лицо, индивидуальность, в противоположность всему бесформенному, общему, недифференцированному. Классический (и, добавим, также и «арийский») идеал — это идеал космоса, то есть чётко индивидуализированной совокупности природы и субстанции, объединённых в единое целое органичным и иерархическим образом. Это не более или менее романтический или пантеистический идеал хаоса. Отсутствие дифференциации всегда ниже того, что имеет форму.

Согласно такой концепции мифическое «человечество» масонско-демократического мифа представляется, с нашей точки зрения, просто общим знаменателем или субстратом, который может представлять для нас интерес только на уровне живых, конкретных и чётко определённых форм, в которых он существует. И эти формы как раз и есть расы, понимаемые как общности людей как по крови и инстинкту, так и по духу. Расист, таким образом, признаёт различия и хочет различий: быть отличным, быть самим собой — это не зло, а добро. Когда же действительно появляется это самое «человечество»? Тогда, когда чётко определённый мир вырождается в мир коллективизма, смешения, хаоса, что является только лишь ужасной и последней стадией процесса разложения и всеобщего социального и духовного уравнивания. Только тогда существующие физические различия начинают считать случайными, несущественными и ничтожными. Вот что скрывается за эгалитарным мифом и за масонско-демократической идеологией.